— Как его зовут?! — Лейтенант походил на взбешенного пса.
Ответом было молчание. Испуганное, полное и искреннее.
— Сжечь! — Фишер ткнул в сторону храма. — Мы возвращаемся в лагерь, как только прибудут вертолеты. Все кончено…
День был на редкость неудачным. Общие потери убитыми составили 63 человека. Двадцать были тяжело ранены или искалечены. Поражение! И оно послужило сигналом — сигналом о том, что на «той стороне» появилась редкость. Враг, знающий, что он делает.
8
— Ты сегодня какой-то очень рассеянный.
Голос Стеллы звучал мягко, но все равно немного недовольно. Джек тяжело вздохнул и, перекатившись на живот, потерся виском о локоть девушки.
Они лежали возле каменной стенки, в густой ржи, скрывавшей их полностью. Уинд и «Багги» стояли неподалеку возле зеленеющего куста, на котором алели крупные ягоды. Алые на зеленом — как сгустки свежей крови на полевой форме… Джек потряс головой и улыбнулся:
— Да нет, со мной все в порядке.
— Я слышала, у вас потери, — тихо сказала Стелла, касаясь кожи юноши меж лопаток и поглаживая ее пальцем. Прикосновение вызвало было сладкую дрожь во всем теле, но мысли Джека тут же вновь приняли самое мрачное направление. С того страшного дня нападения совершались еще трижды, и каждый раз враг уходил из-под ударов, оставляя после себя трупы, раненых и сожженную технику. — Свет, Джеки, я так боюсь, что тебя убьют!.. — Отчаянный голос девушки прервался вдруг коротким вздохом, и Джек почувствовал, что Стелла целует его плечи и шею.
— Меня не убьют, — уверенно сказал Джек то, что должен был сказать. — Слушай, это правда, что вы занимаете позиции неподалеку от нас?
— Да, наши ополченцы передислоцируются. — Стелла села рядом, обхватив руками колени. Джек перевернулся на бок и приподнялся на локте. — Ты не рад?
— Конечно, нет, — сердито ответил юноша. — Это фронт, это…
— Мы договаривались, Джеки… — начала Стелла, но Джек оборвал ее почти грубо:
— Ты боишься за меня и хочешь, чтобы я не боялся за тебя?! Особенно теперь… Ты мое счастье, Стелла, ты моя душа, — Джек говорил быстро, горячо, не сводя глаз с внимательно глядящей на него Стеллы, — я не знаю, за что и почему ты дана мне, но потерять тебя или погибнуть — это все равно, это одинаково, Стелла! — Он уже готов был сказать: «Если ты меня любишь, то…» — но понял, что этого говорить нельзя, понял по тревожным глазам девушки. Стелла вздохнула. Прищурилась, вскинула голову. Потом вновь посмотрела на Джека, но уже спокойными глазами, в которых мелькали искорки.
— Здесь, — тихо сказала она, — все вокруг мое. Земля, — она провела рукой по траве, — вот эта стенка и рожь. И вон тот куст. Здесь нет дураков, трусов и подонков. Это ли не часть нового мира, ради которого погиб старый и погибли столько людей? Я не могу просто жить в этом мире. Я должна сражаться за него, прости. Иначе я буду не хозяйкой, а приживалкой. А это не для меня — не для Стеллы Фильги из Фильги-Коттеджа, англичанки и женщины-воина.
— Завтра мы уходим, — сказал Джек. — Они… тот, кто нападал на наших в холмах… он караулит патрули. Мы постараемся, чтобы он вышел на нас, и…
— Не говори, — шевельнулись губы Стеллы. — Лучше иди сюда. Иди ко мне…
Запахи… Сухой земли. Горьких трав от волос Стеллы. Ее нагретой вышедшим солнцем кожи. Влажной травы у стены. Странные, невидящие и ликующие глаза Стеллы. Ее тихий смех, закинутые за голову руки, суматошная жилка под тонкой, чистой кожей на шее.
Опыт у Джека был не особенно большой, но он уже отлично понимал, что и как надо делать, чтобы было хорошо не только ему, но и девушке. И старался. Старался, чувствуя, что Стелле в самом деле хорошо.
И потом они еще долго не выпускали друг друга из объятий, утомленные, но счастливые, словно после тяжелой, приятной работы. Джек чувствовал, что засыпает под стук ее сердца, становящийся все более и более спокойным и размеренным.
— Джеки… — услышал он на грани сна тихий шепот и ответил сонно:
— А?
— Ты спишь?
— Почти… — Его уносило все быстрее и быстрее в искрящуюся, похожую на содовую воду глубину сна, и сопротивляться несущему потоку не было никакого желания. Поэтому в ответ на слова Стеллы: «Я тебя люблю» — он смог лишь чуть-чуть шевельнуть головой…
