Ведьма Ветра подошла к детям, словно дикое животное к мертвой добыче, и заглянула в глаза Корделии своим испепеляющим взглядом.
— Не издевайся. Ты же не хочешь закончить так же, как мой отец?
— Ты оказалась более испорченной, чем мы могли себе представить, — встрял Брендан. — Какой псих станет убивать своего отца?
Элеонора смерила брата взглядом:
Ведьма Ветра потрепала ее по голове.
— Не переживай. Пойдем со мной.
Элеонора немало удивилась, но все же у нее не было выбора, и она двинулась вслед за долговязой фигурой Ведьмы Ветра, уверенно направлявшейся в противоположный конец главного зала, в котором повсюду были разбросаны перевернутые сломанные стулья. Элеонора сделала ребятам знак следовать за ней. С улицы доносился звук сирены подъезжающей скорой помощи. Должно быть, кто-то сообщил о том, как тела Денвера Кристоффа и Олдрича Хейса влетели в витрину ресторана.
— Корделия, — обратилась к девушке Ведьма Ветра, — ты недавно вспоминала, как я однажды похвалила твой ум. — В этот момент все они вышли на балкон. — Я действительно уважаю тебя. И должна признаться, все Уолкеры оказались еще более живучими, чем я могла себе представить. Корделия, я все никак не могу понять, как тебе удалось выжить.
Они стояли над местом, где не так давно на полу лежала безжизненная оболочка Корделии. Единственным напоминанием о произошедшем были две капли слюны, которая вытекла, когда Ведьма Ветра выползала из Корделии.
— Возможно, — нашлась Корделия, — я такая же ведьма, как и ты.
— Может быть. Но только самые могущественные ведьмы способны воскресать из мертвых, и они намного старше и умнее тебя. Я все еще подозреваю, что это была очередная уловка моего отца. Но это уже неважно. Теперь, когда его больше нет, мы можем поговорить с вами, как культурные люди. И я бы хотела, чтобы вы все уяснили… что я никогда не хотела причинить вам боль.
— Ну уж нет, — возразил Брендан, — ты использовала тело Корделии в качестве личного инкубатора. К тому же однажды ты грозилась отрезать Элеоноре пальцы, поджарить и съесть их.
— Я лишь пыталась заполучить книгу, — пожала плечами Ведьма Ветра. — Ничего личного. Вы все во многом напоминаете мне саму себя.
— Ага, конечно! Это на какой планете? — съязвил Брендан.
— Ваш отец тоже говорит, что любит вас, хотя на самом деле это не так.
— Нет, — возразила Элеонора. — Несмотря ни на что, наш отец все равно любит нас.
— Правда? — удивилась Ведьма Ветра. — Поэтому он проматывает все ваше состояние, делая ставки?
— Он старается измениться.
— Он никогда не изменится. Отцы никогда не меняются. Моего отца интересовали лишь магические силы, когда я была маленькой, таким он и остался до конца своих дней.
— Но ведь он просил от тебя любви, — заметила Элеонора. — Он лишь хотел, чтобы вы снова стали одной семьей.
— Он хотел, чтобы вы так думали, — возразила Ведьма Ветра. — Но это было бы невозможно, пока он прятал от меня «Книгу Судьбы и Желаний».
Она подняла свои обрубки над детьми.
— Итак, мой отец сказал, что не знает, где находится эта книга. А вы втроем были последними, кто владел ею. Из-за заклятия, которое он положил на эту книгу, только вы можете ее открыть. Так что будьте любезны сказать мне, где она сейчас находится? И мне не придется причинять вам боль.
— Ты серьезно? — взорвался Брендан. — Только что ты заявляла, что никогда не хотела причинить нам боль! А теперь, полминуты спустя, ты угрожаешь нам! Дамочка, вам стоит серьезно задуматься о визите к психотерапевту!
Ведьма Ветра лишь улыбнулась:
— Ты закончил?
— Нет, не закончил! Я…
— А я полагаю, что да, — возразила Ведьма Ветра. Внезапно Брендан остановился, мгновенно позабыв, на кого он вообще кричал. — Думаю, твой рот уже устал от всей этой болтовни.
Теперь она стояла вплотную к Брендану, насмешливо улыбаясь и не сводя с него глаз. Вдруг она начала двигать своими обрубками. За ее спиной Корделия незаметно сдвигала чучело броненосца с подставки.
— Ты просто маленький глупый мальчишка, — прошипела Ведьма Ветра. — Ты никогда не использовал эту книгу. Ты не понимаешь всей ее силы. И никогда не поймешь, пока не откроешь ее сам. Если ты мне поможешь, я позволю тебе воспользоваться ею. Тогда ты поймешь, какова
