Элеонора еле сдерживалась, чтобы не сказать:
— А что будет, если мы откажемся сражаться? — спросил Уилл.
— Как я уже говорил, — ответил Вангчук, — вам придется вступить в ряды нашего братства. А после обряда посвящения… мы подготовим вас для жертвоприношения.
— Что?! — воскликнула Корделия.
— Да как вы можете… — начал Уилл.
Элеонора перебила их:
— Наконец-то ты признался, Вангчук, — сказала она, сделав шаг вперед. — Ты все-таки собираешься принести нас в жертву.
— Только если вы откажетесь нам помогать, — вздохнул он.
— Ты монстр! — закричала Элеонора. — Ты готов бросить нас на растерзание?!
Вангчук кивнул.
— Но мне казалось, вы говорили только о двух человеческих жертвах в месяц, — заметил Уилл.
— Надеюсь, если мы отдадим им четверых, то они оставят нас в покое на целых два месяца.
Монахи закивали, одобряя эту идею. Корделия, Уилл и Феликс переглянулись. Элеонора глубоко вздохнула. Но вдруг у нее в голове начал вырисовываться план.
— Стойте! Я знаю, что делать! — вдруг воскликнула она.
— И что же?
— Уйти.
— Что? — Вангчук был поражен. — Вы не можете уйти. Вы же там погибнете!
— Лучше погибнуть там, чем здесь, — заметила Элеонора. — Нам не придется сражаться с ледяными чудовищами, а вам — приносить нас в жертву. Мы пойдем в горы. Нам случалось выбираться из передряг и похуже.
— Погоди, Нелл, — остановила ее Корделия, — ты забыла, как мы чуть не умерли от холода?
— Да что с тобой такое? — вмешался Феликс. — Конечно, лучше уйти самим, чем ждать, пока монахи столкнут нас со стены. Элеонора говорит как настоящий воин!
Корделия посмотрела на Элеонору, словно спрашивая:
Элеонора подмигнула ей:
— Я позволю вам провести здесь еще одну ночь, — решил Вангчук. — Но как только вы покинете стены монастыря, больше помощи не ждите.
— Отлично, — согласилась Элеонора, готовясь привести свой план в действие.
57
На следующий день Брендан едва смог пошевелиться…
— Вставай, соня! Хорошо спал? — спросил его Юнджил.
Брендан поднял голову (он все еще висел вверх тормашками) и еле слышно выругался. Всю ночь он не мог заснуть — то его мучила боль, то надсмотрщики переворачивали его, чтобы не застаивалась кровь. От него воняло сыром, вокруг валялись мертвые крысы. Он сжимал рукоять меча, как единственный шанс на спасение.
— Ты все-таки убил нескольких! — воскликнул Юнджил. — Признаюсь, я удивлен, — Он вошел в камеру вместе со своими помощниками и снял кандалы с Брендана, который тут же мешком свалился на пол.
— Посмотрите на него, — пробормотал один из рабов. — Он же еще совсем ребенок. Кожа да кости. Да он вообще выдержит?
— Разумеется, — ответил Юнджил. — Я тренировал и более юных. Поднимите его!
Брендана вынесли из подземелья и подняли по лестнице наверх. В каждой клеточке его тела пульсировала боль. Мальчика усадили за стол и сунули в руку вилку. Он огляделся и не на шутку перепугался, обнаружив, что сидит в окружении зловонных, голых по пояс учеников гладиаторов.
Мальчики были примерно одного возраста с Бренданом, но уже накачанные, с горой мышц. Они напомнили ему школьных «качков» вроде Скотта, которые только и ждали, как бы после занятий отдубасить друг друга. С одной только разницей — в школе никто не погибал на арене.
