вырвался из кабины.
Глауэр все еще лежал на полу, сообразила Кэкстон. Он был легкой добычей. Чтобы спуститься вниз, вампиру пришлось разорвать контакт с человеком, но, скорее всего, Глауэр был все еще одурманен и неспособен себя защитить.
Но она не могла помочь ему, поскольку ничего не видела. А если она погибнет, то тем более не поможет. Она нашла фонарик и включила его, еще не успев достать из кармана. Свет задрожал у нее в руке, и Кэкстон поняла, как же сильно она напугана. Пытаясь собраться с духом, она посветила фонарем вниз, на электронную карту. Свет едва отражался от сломанных гробов внизу, не высвечивая ничего полезного. Она медленно осветила пол у себя под ногами, там, где она оставила Глауэра. Его — или свое местонахождение — она выдать не боялась. Она знала, что вампир мог видеть в темноте мерцание ее крови, сложную вязь красного там, где все быстрее и быстрее пульсировали артерии и вены.
Вампир захохотал, издав животный звук, достойный гиены. Холодный и жуткий рык. Кэкстон передернуло, она тряслась от страха. Потом она стала спускаться, ища Глауэра.
Она нашла его телескопическую дубинку, брошенную на полу. Ни малейших признаков полицейского тут не было. Лора хотела позвать его по имени, но не могла справиться с голосом.
Это было уже слишком. В нее стреляли, душили, даже кусали. Она не спала два дня и почти ничего не ела, и вампиры были повсюду, вампиры, которые уже перебили большую часть ее армии. И теперь они шли за ней.
И тут какой-то звук, похожий на жалобный вой, вырвался у нее из горла.
«Прекрати, — велела она себе. — Ты — полицейский штата Пенсильвания, и ты убила больше вампиров, чем этот придурок — людей».
Усилием воли она заставила руку перестать дрожать. Грудь ее бурно вздымалась, впуская все больше и больше кислорода в легкие. Вскоре наступит гипервентиляция. Ей нужно будет справиться и с этим, но сначала необходимо справиться с руками. Луч фонаря выровнялся, медленно передвигаясь по металлическим спинкам кресел. Ей нужно было разыскать вампира.
Кэкстон была увешана оружием, но она не думала, что его это напугает. В темноте он обладал явным преимуществом. Он уже мог прикончить ее несколько раз. Если же он до сих пор не напал, значит, он играет с ней. Играет, как кошка с мышью. Вампирам это нравилось… настоящие придурки. Кэкстон сосредоточилась на том, что она еще жива. Это было хорошо и похвально. Это означало, что она все еще могла спастись. О Глауэре она позаботится позже.
Луч фонаря выхватил новый ряд кресел, а потом ударил в белое лицо. Она увидела красные глаза, зубастую ухмылку и взвизгнула от страха.
Вампир выскользнул из круга света, едва она вскинула пистолет, чтобы подстрелить его. Он двигался с ужасающей грацией, его конечности сгибались и выпрямлялись, словно идеально отлаженные пружины. Она услышала, как он с тихим стуком приземляется где-то слева от нее. Она развернулась, попыталась проследить за ним фонариком, но упустила его.
И снова услышала его смех совсем рядом с собой.
Лора отчаянно пыталась вспомнить, чему ее учили. Ей нужно было контролировать пространство. Именно этому ее учили в полицейской академии практически на всех занятиях. Нельзя бежать в темную аллею, не зная, что тебя там ждет. Если кто-то стреляет в тебя, ты должна не стрелять в ответ, а попытаться найти укрытие.
Аркли учил ее, что, когда ты сражаешься с вампирами, эти правила не работают, но в этот момент ей хотелось довериться проверенному временем полицейскому методу. Она прижалась спиной к стене и начала медленно двигаться влево, к двери операторской кабины. Если она сумеет создать барьер между собой и вампиром, это значительно повысит ее шансы на выживание.
Она выставила ногу, опустила ее на пол. Потом другую, еще шаг. Правую руку с пистолетом Кэкстон вытянула вперед и поводила стволом в пустом пространстве. Дверь все еще была открыта. Это… это было хорошо. Она слегка повернулась и начала проскальзывать в проем.
Внезапно холодные руки опустились ей на плечи и потащили назад. Она в ужасе закричала, когда вампир швырнул ее в воздух. Она полетела в темноту, чувствуя, как проносятся под ней ряды кресел, колотя руками и ногами, пытаясь найти что-нибудь, за что можно зацепиться.
Приземлилась она животом на кучу гробов и немедленно прекратила кричать. Весь воздух из легких вышел, словно ее ударила огромная рука. Живот сводило болью, а ноги, судя по ощущениям, были сломаны.
В отчаянии, в панике, она перекатилась на спину и посветила фонарем туда, откуда она упала: назад, на верхний ярус амфитеатра. Вампир был там, он мчался к ней, воздев руки, будто собирался прыгнуть на нее сверху. Лора вскинула правую руку, но обнаружила, что та пуста — во время падения «беретта» выпала. Лора автоматически вскинула руку к лицу, хотя прекрасно знала: рука не защитит ее от вампира. Она ждала, когда кончится это бесконечное мгновение, когда он прыгнет на нее, убьет, ждала, не чувствуя ничего, кроме страха, все ждала… ждала…
И тут сверху она услышала удивленный рев. Потом звук, похожий на разрывающуюся кожу. Вампир взревел, но все еще не набрасывался на нее, и она все еще была жива. Кэкстон рискнула взглянуть в ту сторону.
Наверху, в проходе, за самым дальним рядом кресел, вампир бешено размахивал руками. Выглядело это так, словно он звал ее на помощь.
Его грудная клетка была разорвана. Кожа свисала лоскутами с выпирающих ребер, которые блестели от запекшейся крови. Лора посветила фонарем прямо ему в грудную полость и увидела, что его сердце вырвано. Она не понимала, как это случилось.
