— Я сожалею, мисс, но час пробил. Ваше оружие, пожалуйста.
— Какое? Это? — спросила Кэкстон, не слишком ловко вытаскивая «беретту» из кобуры, к тому же она потеряла долю секунды, переключая предохранитель.
И тем не менее она начала стрелять прежде, чем он успел оторвать ей руку.
Он прыгнул вверх и назад, прочь от нее. Движением более стремительным и грациозным, чем то, которое мог сделать любой человек. Четыре пули, выпущенные прямо в ту самую точку, где мгновением раньше было его сердце, вошли в мягкие ткани его живота. Разрывные снаряды разлетелись внутри его тела, каждый осколок следовал по своей собственной траектории сквозь мышечные ткани и желудок. Кожа шла волнами, морщилась и рвалась, и вот уже Кэкстон увидела его холодные внутренности, с которых капали редкие капли чьей-то крови.
Рана была мерзкая и страшная, она свалила бы с ног обычного человека. Боль и шок от нее убили бы многих людей. Вампир же смотрел на свое тело с видом удивленным и… ироническим.
Как только его тело стало восстанавливаться и лоскуты кожи принялись затягивать разрыв, словно бледные пальцы, сплетающиеся между собой, вампир захохотал. Лора совершенно не задела его сердце, даже близко. И подобная рана не могла задержать его.
«Беретта» была пуста. Кэкстон потратила все пули. Левой рукой она потянулась в карман куртки за запасной обоймой, хоть и знала, что перезарядить она ни за что не успеет. Разговор с вампиром был окончен.
В отчаянии Лора сунула руку не в тот карман. Дополнительные боеприпасы были в правом кармане, а она потянулась в левый, в котором была пачка жевательной резинки, миниатюрный фонарик и граната, которую она сняла с тела мертвого Хауэлла.
«Граната», — шепнуло ей подсознание.
Она рванула чеку и вырвала снаряд из кармана. Это было оружие — вот все, о чем она подумала в этот момент. Она потянулась и сунула его прямо в вывороченные внутренности вампира. Белая кожа на его животе закрывала разрыв так быстро, что Лора едва успела выдернуть пальцы.
Все это заняло не больше десятой доли секунды. Намного больше времени потребовалось ее сознанию, чтобы сообразить, вспомнить, что граната, которую она засунула в тело вампира, была не осколочная, не объемного взрыва и даже не светошумовая. Это была дымовая граната «М-18». С таким же успехом Кэкстон могла сунуть в него ключи от машины.
94
Я не мог ничего делать, я лишь съежился среди своих деревянных ящиков, прислушиваясь к приближающимся выстрелам, и дрожал как осиновый лист каждый раз, когда слышал поблизости боевой вопль мятежников. Я не мог думать ни о чем, кроме как о поражении. Если Ли займет мою позицию, если ящики захватят до заката, меня повесят, и я это знал. Когда южане поймут, что мы наделали, меня будет ждать виселица, если только меня не убьет артиллерийским снарядом или ружейным выстрелом! Голова раскалывалась, будто не могла выносить слишком большого давления. Я был уверен, что этот шум и дым прикончат меня!
А затем звон в моих ушах стал еще громче. Или, точнее, все звуки оборвались. Неужели я оглох? Я выполз и бросился сквозь дым, ища кого-нибудь, чтобы спросить, что случилось со мной. Я наткнулся на майора с черным от пороховых ожогов лицом.
— Что это? Что случилось? — потребовал я ответа.
— Ну, мы их отогнали, — ответил он.
Он сказал это так, словно сам едва мог поверить в это. И я чувствовал то же самое.
И все же, когда я бросился вперед, на самый верх холма, я увидел, что это правда. Серая волна катилась назад, прочь от нас. Ружья стреляли им в спину, и много солдат в строю все еще разряжали свои мушкеты, выбирая случайные мишени. Но трубили горны, и массовое бегство серых ясно это подтверждало.
Всюду царило всеобщее смятение, было заметно передвижение войск, слышались перестрелки. Но все уже было кончено. К четырем часам битва была прекращена. И выиграна.
Мои вампиры так и не вступили в бой. Потом состоялась дискуссия с генералом Хэнкоком о том, не послать ли вампиров вслед за убегающим Ли, чтобы ударить ему в тыл. Но генерал Мид, который одобрил мою операцию, прислал личный приказ: контратаки не будет.
Битва за Геттисберг была окончена. Мои люди, мои чудовища, которые должны были стать героями, остались невостребованными и голодными.
