прямо, не говоря уже о том, чтобы совершать набеги и зверствовать. Любой вампир, достаточно древний, чтобы быть погребенным в пещере, был слишком стар, чтобы представлять опасность в двадцать первом веке.
— У вас есть предположения о том, кто мог захоронить их здесь?
— Ни малейшего. Здесь внизу нет ни единого доказательства, которое бы говорило нам об этом, и в архивах я не могу найти никаких объяснений. Мы открыли пещеру три дня назад, и с тех пор я довольно прочно засел в Интернете, разыскивая базы данных о событиях Гражданской войны. Это еще та работенка! Но когда обнаруживаешь находку вроде этой, хочется разузнать все возможное, прежде чем приступать к вскрытию. Он пожал плечами. — Записей об этом месте нет, впрочем, неудивительно.
— Почему?
Монтроз пожал плечами.
— Мы же говорим о девятнадцатом веке. Люди не хранили каждое письмо и каждый кусочек информации подобно тому, как мы делаем это сегодня. Большое количество записей о войне было уничтожено: то архивы и библиотеки горели, то кто-нибудь просто делал уборку в доме и выкидывал тонны бумаг.
Вскоре после этого Лора закончила свой поиск. Ни у одного из девяноста девяти скелетов в могиле не было сердца. Это было уже кое-что.
— Хорошо, — сказала она. — Больше не вижу никакого смысла откладывать вашу работу. Дайте мне свой номер телефона на случай, если у нас возникнут новые вопросы.
Он дал ей свои координаты и полез по лестнице впереди нее. Прежде чем последовать за ним, Лора бросила на пещеру последний взгляд. Тишины и длинных теней в этом месте хватало, чтобы нагнать необъяснимый страх. От абсолютной неподвижности воздуха и звука периодически капающей с потолка воды легче не становилось. Впрочем, причина была в самих скелетах, которые делали место таким жутким. Их совокупного холода хватало, чтобы волосы у Кэкстон встали дыбом.
Место было загадочным. Как эти скелеты попали сюда? Почему их похоронили на открытом пространстве, каждого в отдельном гробу? Кто-то оказался очень осторожным, чтобы правильно убить вампиров. Кто-то был напуган настолько, чтобы скрыть пещеру, взорвав над ней пороховой склад. Впрочем, почему они не пошли дальше? Почему не стерли кости в порошок и не сбросили прах в море?
Наверное, какой-нибудь давно почивший в бозе предшественник Аркли, какой-нибудь охотник за вампирами из девятнадцатого века заполнил эту пещеру. Наверное, он решил, что мертвые заслуживали подобающего захоронения. Наверное, сотый гроб был оставлен здесь таким, как она нашла его здесь, пустым и сломанным. Наверное, никогда и не было сотого вампира.
Кэкстон знала: задачка окажется непростой.
Когда она поднималась по лестнице, Монтроз отключил свет внизу. Кэкстон застыла на ступеньках и ощутила, как тьма позади нее набухла, словно пещера затаила дыхание, ожидая, когда ее оставят в покое.
Лора, не теряя времени, полезла наверх.
Аркли ждал ее там.
— Теперь в тебе проснулся интерес? — спросил он.
— Думаю, вы можете сказать, что мое любопытство возбуждено, — признала она. — Но не думаю, что нам есть о чем беспокоиться. Эта могила стояла нетронутой больше ста лет. Как вы вообще узнали о ней? — полюбопытствовала она. — Древние захоронения — это не совсем ваш профиль.
— Кое-кто из студентов Гейстдорфера хочет служить в полиции, — сказал он ей.
Лора оглянулась на археолога, который только плечами пожал.
— По крайней мере, она будет этому учиться.
Кэкстон сверилась с записной книжкой.
— Ее не Марси Джексон зовут, случайно?
Аркли кивнул.
— Когда открыли первый гроб и обнаружили внутри вампира, она позвонила в службу судебных исполнителей и попросила, чтобы соединили со мной. Я официально нахожусь в отставке, но у них все еще есть мой номер. Я оставил исчерпывающие инструкции о том, что, когда бы ни произошел подобный случай, меня следует ставить в известность.
Аркли поинтересовался, что она думает о пещере. И одобрительно хмыкнул, когда Кэкстон сказала, что проверила все скелеты и что сердец там нет.
— А что насчет другого? — спросил он.
— Пустого гроба?
Лора повернулась и спросила у Монтроза.
— Был здесь кто-нибудь не из вашего отряда?
— Конечно же нет, — отозвался он. — И нам всем даны строгие инструкции о неразглашении. Профессор очень рассердился на Марси, когда та
