Герцог Ремаш прошел в ложу и поклонился.
— Ваше Императорское Величество. Я узнал о вашем присутствии и понадеялся, что моё недостойное общество может быть встречено благосклонно. Конечно же, если это не слишком дерзко с моей стороны.
Она изящным движением руки пригласила его занять свободное место.
— Если ваши спутники не имеют ничего против, я буду рада.
Он кивнул и сел в кресло рядом с ней. Мишель молча стоял в задней части ложи.
— Тевинтерских магистров правление видя, решили мы, что магия должна служить в коленопреклоненном виде! — провозгласила внизу на сцене Андрасте.
— Необычное представление, — тихо поделилась Селина. — Я ожидала романтическую историю или трагедию, но такое?
Ремаш перевел на нее взгляд.
— И как вы полагаете, что это, Ваше Величество?
— Я бы сочла это комедией, но даже Большой Руайо не обошелся бы так с историей Андрасте, — Селина улыбнулась. — Хотя, быть может, это первый в истории Священный Поход в театре.
Ремаш негромко рассмеялся.
Тем временем на сцене Андрасте убеждала восставших вступить в союз с эльфами.
— В борьбе с такой магическою мощью, как может нам свобода воссиять? Ведь войска, что имеем, нам не хватит! Но благозвучен справедливости напев, придут на помощь эльфы... раз иль два!
По толпе прошелестел нервозный смешок, и Селина заметила, как сотни тёмных лиц повернулись взглянуть на неё.
Шартан, эльфийский воин-еретик, чья история присоединения к битве Андрасте против древнего Тевинтера была взята из Песни Света, вышел на сцену.
Его изобразили женщиной в платье, её бёдра комично раскачивались, а бутафорские деревянные уши были настолько огромны, что даже зрители с последних рядов могли быть уверены в том, что она — эльф.
Она поцеловала руку Андрасте, и толпа засвистала.
Селина почувствовала, как мир сжимается вокруг неё. Её шея затекла, но она не шевельнулась.
Спустя минуту она произнесла:
— Я размышляла над предложением, которое вы изволили сделать ранее, герцог Ремаш.
— Не припоминаю никаких вопросов, которые требовали бы дальнейшего обсуждения, Ваше Великолепие, — он улыбался, не сводя глаз со сцены.
— Понимаю. Мне было бы так досадно прерывать ваше наслаждение представлением, — сказала Селина. — Скажите, много ли вы их видели?
— Только те, которые оплатил сам.
— Похоже, за это заплатил Гаспар, — сказала Селина, стараясь, чтобы эмоции не предали её, отразившись на лице, которое было хорошо видно зрителям снизу. — С помощью пера.
— О, я не шевалье, чтобы беспокоиться о фехтовании на перьях, — ответил Ремаш, так и не повернувшись к ней, — но Гаспар действительно очень переживал об охоте в Лиде, тогда как для вас это, похоже, просто ещё одна обязанность.
Внизу на сцене гневно воздел руки Маферат, единственной причиной его негодования были Андрасте и Шартан. Они флиртовали и дразнили друг друга, совершенно игнорируя войну с Тевинтером.
— Когда правители сердцам своим становятся рабами, забыв о долге ради всяческих проказ, возможно ли столь храброму и благородному созданью не взять всю тяжесть битвы на себя?
— Если я правильно понимаю, — сказала Селина, тоже не глядя на Ремаша, — этот Маферат станет героем, принесшим необходимую жертву, предав Андрасте?
— Ну, в этой постановке Андрасте завела себе любовницу-эльфийку и позабыла о своем долге, Ваше Величество, — Ремаш помолчал. — Впрочем, не буду раскрывать концовку.
— Мне известна концовка. Драматург будет казнён, — сказала Селина. — Возможно, и владелица театра тоже.
— Если честно, — заметил Ремаш, — такое изменение пьесы в последнюю минуту довольно удивило владелицу театра, также как и пропажа её сына... Хотя я полагаю, мальчик будет благополучно найден после представления.
— И какие же доказательства, указывающие на вас, Ремаш, я обнаружу?
— Никаких, Ваше Великолепие, но я буду вносить щедрые пожертвования Церкви в качестве извинения за испорченную каким-то ненормальным еретиком пьесу, которую я поддержал.
Селина поднялась.
