– Это вряд ли.
– Это случилось много лет назад, на одном из карнавалов за Карьевой.
Вино выплеснулось за краешек бокала.
– Должно быть, ты меня с кем-то спутал.
– Нет, – яростно возразил он, как маленький мальчишка. – Это точно была ты. Я видел выступление твоей семьи. Тогда я служил в армии и был в увольннении. Тебе не могло быть больше десяти, крошечная девчушка, бесстрашно идущая по канату. На тебе был головной убор с розами. В какой-то момент ты покачнулась. Потеряла равновесие, и лепестки с твоей короны сыпались и сыпались вниз. – Он пошевелил пальцами в воздухе, имитируя снегопад. – Толпа ахнула… и я тоже. Я вернулся на вторую ночь, и это произошло снова, и, несмотря на то, что я знал, что это все часть представления, мое сердце все равно сжалось, пока ты делала вид, что восстанавливаешь баланс.
Инеж попыталась скрыть дрожь в руках. Головной убор с розами был идеей ее матери. «Ты проделываешь каждый трюк с такой легкостью,
Это была худшая ночь в «Зверинце», потому что, когда мужчина, пахнущий ванилью, начал целовать ее шею и снимать с нее шелка, ей не удалось покинуть свое тело. Каким-то образом его воспоминание связало ее прошлое и настоящее вместе, пригвоздило ее к месту под ним. Она плакала, но ему, похоже, было все равно.
Инеж слышала шипение сахара, пока долгоносик делал свою работу. Заставила себя сосредоточиться на этом звуке, дышать, несмотря на комок в горле.
«Я буду с тобой, если ты скинешь броню». Эти слова она сказала Казу на борту «Феролинда», отчаянно желая увидеть хоть какой-то намек, что он откроется ей, что они могут стать кем-то еще, а не только двумя настороженными созданиями, объединенными недоверием к миру. Но что бы случилось, если бы он ответил ей в ту ночь? Если бы добровольно предложил ей какую-то частичку своего сердца? Что, если бы он подошел к ней, снял свои перчатки, притянул к себе и поцеловал ее в губы? Прижалась бы она ближе? Ответила бы на поцелуй? Могла ли она остаться собой в такой момент, или раскололась бы на части и исчезла – кукла в его руках, девушка, которая никогда не сможет быть до конца целой?
Это не имело значения. Каз не заговорил, и, возможно, это к лучшему для них обоих. Они могут и дальше жить со своей броней. Инеж получит корабль, а он – свой город.
Девушка протянула руку, чтобы закрыть люк, и вдохнула воздух с угольным дымом, прогоняя из легких сладкий аромат испорченного сахара. А затем покачнулась, почувствовав, как чья-то рука схватила ее за шею и толкнула вперед.
Центр тяжести Инеж сместился, и ее начало всасывать в зияющую пасть силоса.
18
Каз
Пробраться в дом оказалось далеко не так сложно, как предполагалось, и от этого нервы Каза натянулись до предела. Неужели он переоценил Ван Эка? «
Простейшим доступом к дому были окна на верхнем этаже, подобраться к которым можно было только с крыши. Уайлен не мог ни подняться, ни спуститься, поэтому Казу пришлось идти первым и впустить его внутрь через нижний этаж.
– Две здоровые ноги, а ему все равно нужна лестница! – ворчал Каз, не обращая внимания на боль в ноге, которая таким образом как бы соглашалась с ним.
Бреккер не был в восторге от перспективы очередной работы в паре с Уайленом, но его знание дома и привычек отца должны пригодиться в случае неожиданных сюрпризов, да и с золотой кислотой он справится лучше всех. Каз подумал об Инеж, сидящей на крыше Церкви Бартера, об огнях города, сверкающих внизу. «Я хороша в этом, так что позволь мне делать свою работу». Ладно. Пускай каждый из них делает свою работу. Нина выполнит свою часть, а Инеж выглядела достаточно уверенной в умении ходить по канату – без отдыха и страховки в виде сетки.
Каз выкинул эту мысль из головы. Если Инеж не сомневалась в своих способностях, то и ему не стоит. Кроме того, если они хотели заполучить эту печать для драгоценных беженцев Нины, то ему пора побеспокоиться о собственных проблемах.
К счастью, охранная система Ван Эка не была одной из них. Инеж узнала, что замки были работой Шуйлера. Сложные маленькие ублюдки, но стоит взломать один, и сможешь взломать все. Каз завел дружеские отношения с одним слесарем на Клокштрате, который свято верил, что Бреккер – сын богатого купца, высоко ценившего свою коллекцию драгоценных табакерок. Таким образом, Каз всегда узнавал первым, как именно сливки Кеттердама обеспечивали безопасность своей собственности. Однажды он услышал, как Хьюбрект Морен, главный вор Пиила, зачитывал душещипательную речь о красоте качественного замка, пока напивался темным пивом в «Клубе Воронов».
«Замок подобен женщине, – нечленораздельно промямлил он. – Его нужно соблазнить, чтобы он выдал свои секреты». Он был одним из старых приятелей Пера Хаскеля и всегда рад был поговорить о лучших временах и крупных аферах, особенно если это подразумевало, что работать ему не
