Продажное королевство

Уайлен совершенно не разбирался в таких вещах, но догадывался, что признаться в этом будет ошибкой.

– Конечно, – ответил он с напускной уверенностью.

Парень окинул его скептическим взглядом.

– Что ж, увидим. Будь у выхода к шестому удару часов. И не бери оружия, если не хочешь неприятностей.

– Конечно же, нет.

Парень закатил серые глаза и пробурчал:

– Похоже, Каз совсем слетел с катушек.

К шестому удару Джеспер пришел забрать Уайлена в магазин рыболовных товаров в Бочке. Уайлену было стыдно за мятую одежду, но другой у него не имелось, а парализующий страх, что это еще одна хитроумная ловушка, подстроенная его отцом, в какой-то мере отвлек его и избавил от смущения. В задней комнатке магазина он познакомился с Казом и Инеж. Они объяснили, что им требовались фотобомбы и, возможно, что-то более изощренное. Уайлен отказался.

В ту ночь он вернулся в пансион и обнаружил первое письмо. Единственные слова, которые он узнал, были именем отправителя: Ян Ван Эк.

Он не спал всю ночь, ожидая, что в любой момент в дверь ворвется Прайор и сомкнет свои мясистые руки на его шее. Думал о побеге, но у него едва хватало денег, чтобы заплатить за комнату, не то что купить билет из города. Да и на что он мог там надеяться? Никто и не подумает нанять его работать на ферме. На следующий день он отправился к Казу, и той же ночью изготовил свою первую бомбу для Отбросов. Знал, что его деятельность незаконна, но зато получал вдвое больше за пару часов работы, чем за неделю на кожевенном заводе.

Письма от отца продолжали приходить, иногда раз, иногда дважды в неделю. Уайлен не знал, что и думать. Там была угроза? Насмешки? Он собирал их в стопку под матрацем и порой, лежа в кровати, чувствовал, как чернила просачиваются сквозь страницы и матрац прямо в его сердце, словно темный яд.

Но чем больше проходило времени и чем чаще он выполнял поручения для Каза, тем меньше боялся. Он заработает денег, уедет из города и никогда больше не произнесет фамилию Ван Эк. А если отец решит устранить его до этого момента, что ж, ничего не поделаешь. Его одежда потрепалась и износилась. Парень так исхудал, что пришлось проделывать новые дырки в ремне. Но он скорее продаст себя одному из домов удовольствий Западного Обруча, чем будет молить о милосердии своего отца.

Тогда Уайлен этого не понял, но Каз с самого начала знал, кто он на самом деле. Грязные Руки следил за всеми, кто селился в Бочке, и забрал Уайлена под крылышко Отбросов, думая, что однажды сын богатого купца ему пригодится.

Уайлен не питал иллюзий насчет того, почему Каз за ним приглядывал, но также знал, что ни за что бы не выжил без его помощи. Бреккеру плевать, умеет ли он читать. Каз и остальные дразнили его, но они дали ему возможность проявить себя. Они ценили его за то, что он мог сделать, вместо того чтобы наказывать за то, чего он не мог.

Уайлен верил, что Каз отомстит за его маму. Верил, что, несмотря на богатство и влияние его отца, эта банда – его банда – сможет соперничать с Яном Ван Эком. Но теперь его отец нашел очередной способ посмеяться над сыном.

Когда они дошли до финансового района, было уже далеко за полночь. Они прибыли в один из самых богатых районов города и находились неподалеку от Биржи и Штадхолла. Здесь присутствие его отца казалось более осязаемым, и Уайлен недоумевал, почему Каз привел их в эту часть города. Бреккер повел их через переулок к задней стороне большого здания с приоткрытой дверью, и они попали на лестничную клетку, построенную вокруг огромного железного лифта. Ребята зашли внутрь, а Ротти остался позади, предположительно чтобы следить за входом. Ворота лифта захлопнулись, и они поднялись на последний этаж, пятнадцатый, после чего вышли в коридор с полом, выложенным узорами из лакированной твердой древесины, и потолком, окрашенным бледной пенистой лавандовой краской.

«Мы в отеле, – догадался Уайлен. – Это был вход для прислуги и служебный лифт».

Отбросы постучали в белые двойные двери. Им открыл Колм Фахи в длинной ночной рубашке и пальто, накинутом сверху. Они в «Гельдреннере».

– Остальные уже здесь, – устало произнес мужчина.

Колм не тратил время на вопросы, просто указал на ванную и налил себе чашку чая, пока они размазывали грязь и мучения по фиолетовому ковру. Когда Матиас увидел Нину, то вскочил с большого красно-лилового дивана и заключил ее в объятиях.

– Мы не смогли прорваться через блокаду к Сладкому Рифу, – сказал он. – Я боялся худшего.

Все принялись обниматься, и Уайлен с ужасом понял, что его глаза наполняются слезами. Попытался сморгнуть их. Последнее, что он хотел, – это чтобы Джеспер снова увидел его плачущим. Стрелок был покрыт сажей, и от него пахло горелой древесиной, но его чудесные глаза снова блестели, как всегда после драки. Все, что Уайлену было нужно, – это стоять к нему как можно ближе и знать, что он в безопасности.

До этого момента он не до конца понимал, как много эти люди для него значат. Отец скривился бы при виде этих бандитов и воров, опального солдата и игрока, которому все время не везет. Но они – его первые и единственные друзья, и Уайлен знал, даже если бы ему дали возможность выбирать из тысячи товарищей, он бы все равно выбрал именно этих ребят.

Только Каз держался в стороне от всех, молча глядя в окно на темные улицы внизу.