льву.
– Не волнуйся. Твой мальчик жив. Пока. – Каз внимательно наблюдал за лицом Пекки. – Давай помогу. Ты использовал имя Якоб Герцун. Нанял моего брата своим посыльным. Работал из кофейни.
– Напротив парка, – быстро сказал Роллинс. – С вишневыми деревьями.
– Именно.
– Это было давно, парень.
– Ты обманул нас и отнял все. Нас выперли на улицу, и затем мы умерли. Каждый по-своему. Но лишь один из нас возродился.
– Так вот из-за чего весь этот сыр-бор? Поэтому ты смотришь на меня с жаждой убийства в своих акульих глазах? – Пекка покачал головой. – Вы были двумя простофилями, и так случилось, что обобрал вас именно я. Если бы не я, то это сделал бы кто-то другой.
Темная дверь приоткрылась шире. Казу хотелось шагнуть в нее. Ему никогда не стать прежним. Джорди никогда не вернется. Но Пекка Роллинс еще мог почувствовать их беспомощность.
– Ну, значит, тебе не повезло, – процедил он. – Тебе и твоему сыну.
– Ты блефуешь.
Каз улыбнулся.
– Я похоронил твоего мальчика, – пропел он, наслаждаясь каждым словом. – Закопал его живьем на два метра под землю посредине каменистого поля. Все это время он плакал и звал тебя: «Папа, папа!» Никогда не слышал ничего слаще.
– Каз… – позвала Инеж с побледневшим лицом. Этого она ему никогда не простит.
Роллинс накинулся на него, схватил за лацканы и прижал к стене часовни. Парень не сопротивлялся. Пекка потел, как влажная слива, его лицо исказилось от ужаса и отчаяния. Каз наслаждался этим. Он хотел запомнить каждую секунду.
– Скажи, где он, Бреккер! – Бандит снова стукнул голову Каза об стенку. –
– Это легкая сделка, Роллинс. Просто назови имя моего брата, и твой сын выживет.
– Бреккер…
– Назови имя моего брата, – повторил Каз. – Хочешь подсказку? Ты пригласил нас в дом на Зельверштрате. Твоя жена играла на пианино. Ее звали Маргит. У вас была собака, и ты звал свою дочь Саския. Она вплетала в волосы красную ленту. Видишь? Я помню. Я все помню. Это просто.
Роллинс отпустил его, зашагал по часовне, провел руками по редеющим волосам.
– Два мальчика, – лихорадочно выпалил он, копаясь в памяти. Затем повернулся и ткнул пальцем в Каза. – Я помню! Двое мальчишек с Лижа. Вам досталось небольшое состояние. Твой брат вообразил себя торговцем, хотел стать купцом и разбогатеть, как каждый второй филя, сходящий с лодки в Бочке.
– Все верно. Очередные дурачки, которых можно облапошить. Теперь назови его имя.
– Каз и… – Роллинс схватился руками за голову. Начал ходить взад-вперед по часовне, взад-вперед, дыша так тяжело, словно пробежал через весь город. – Каз и… – он снова повернулся к парню. – Я могу озолотить тебя, Бреккер.
– Я и сам могу себя озолотить.
– Я дам тебе Бочку, влияние, о котором ты и не мечтал. Все что захочешь.
– Верни моего брата из мертвых.
– Он был глупцом, и ты это знаешь! Таким же, как любой другой филя. Думал, что он умнее системы, и искал быстрый способ разбогатеть. Честного человека не обчистить, Бреккер. Тебе ли не знать!
«Жадность – мой рычаг». Пекка Роллинс преподал ему этот урок, и он прав. Они были глупцами. Возможно, однажды Каз простит Джорди за то, что тот не был идеальным братом, жившим в его сердце. Возможно, он даже смирится, что и сам когда-то был доверчивым, наивным мальчишкой, который верил, что люди могут просто так проявить доброту. Но Роллинсу не будет пощады.
– Быстро говори, где он, Бреккер! – проревел Пекка ему в лицо. – Говори, где мой сын!
– Назови имя моего брата. Произнеси его, как фокусники в шоу в Восточном Обруче – будто заклинание. Хочешь вернуть своего мальчишку? Какое право имеет твой сын на свою драгоценную, балованную жизнь? Чем он отличается от меня или моего брата?
– Я не знаю имени твоего брата. Не знаю! Не помню! Я зарабатывал себе репутацию. Организовывал небольшие махинации. Я думал, что вы оба поживете в нищете с недельку и вернетесь на ферму.
– Неправда. Ты ни разу больше о нас не вспоминал.
– Пожалуйста, Каз, – прошептала Инеж. – Не делай этого. Не будь таким.
Роллинс застонал.
– Умоляю тебя…
– Что-то не вижу.
