тебя в кармане, – продолжила та. – Но подробности ваших похождений мне все равно крайне интересны. По меньшей мере, мне бы хотелось узнать, чья это была идея – угнать военный дирижабль?
– Моя! – хором ответили Саша и Николай и тут же переглянулись, как испуганные первоклашки перед учителем. Дронов почувствовал себя глупее некуда.
– Ясно. – Настя прыснула в кулачок, тут же перестав смахивать на опереточного злодея. – Сообщники, значит. Ладно, притащили вы мне проблему, теперь она уже не ваша, расслабьтесь. После того как Александру выслушаю – пойду к господину коменданту, озадачу его новостью, что мои подручные пиратством занялись и сие скрыть надо. Вместе придумаем что-нибудь. Лишних людей пока посвящать не стоит, так что пусть солдаты, которые вместе с тобой прибыли, отдохнут немного, возьмут коней и едут обратно, сменять своих товарищей. Наладьте дежурства с участием только тех, кто уже в курсе.
– Разумно. – Дронов кашлянул и неуверенно сказал: – Кстати, о лошадях… Можно тебя об одолжении попросить?
– Слушаю, – выгнула сыщица бровь.
– Э-э-э… – Капитан на секунду замялся, соединил кончики пальцев перед грудью. – Видишь ли… Нашему отряду надо списать утерянное в ходе операции имущество – полтора десятка казенных лошадей, столько же казачьих и драгунских мундиров… пулемет один… Еще по мелочи, всякого… Мало того что мне полсотни рапортов об утере строчить придется, так я еще и обстоятельств описать не смогу – рапорты ведь в открытый архив идут…
Настя ответила не сразу – тяжело вздохнув, перекинула на грудь левый хвостик, поиграла им. Махнула рукой:
– Иди и не думай об этом. Тебя небось твои бойцы из роты уже заждались.
На самом деле со своими подчиненными Николай успел повидаться, но мельком – когда помещал под стражу спасенного от арабов пришельца. Можно было не сомневаться, что в казармах блудного командира роты уже ждет накрытый стол, несмотря на служебное время. Так что вернуться к сослуживцам побыстрее имело смысл, и тот факт, что переговорить с Настей нормально выйдет не раньше вечера, был только на руку капитану.
Уже в дверях Дронов поймал взгляд стажерки и ободряюще тряхнул кулаком – дескать, держись уж, ты справишься. Маленькая девушка ответила ему довольно кислой улыбкой. Похоже, она успела оценить, насколько это «весело» – после лихих приключений заниматься докладами и отчетами, оправдываясь за их последствия…
Капитану повезло несколько больше, чем Саше, – его «допрос» проходил весьма непринужденно и уютно. Когда в сумерках, пройдя по узким запутанным улочкам ремесленного квартала, мужчина постучался в дверь Настиного домика, сыщица появилась на пороге через добрую минуту, растрепанная, в шлепанцах, брюках, рубашке навыпуск и… белоснежном фартуке очень знакомого фасона – добыла она его явно на том же складе, где одевались повара гарнизонной столовой. Единственная комнатка дома была освещена теплым живым светом дюжины свечей, на кухне что-то шипело и шкварчало, оттуда веяло жаром. Усадив гостя за стол, в глубокое плетеное кресло, девушка велела ему ждать и умчалась готовить дальше. Вернулась скоро, гордо неся на вытянутых руках большущую сковороду. Вид у нее при этом был как у юного прапорщика, которому доверили знамя полка. На сковороде обнаружилась яичница из восьми яиц, сдобренная зеленью и украшенная вместо кусочков мяса или сала десятком поджаренных пельменей замысловатой формы. Эдакая комбинация кулинарных талантов госпожи сыскного агента. Водрузив свое творение на стол, Анастасия сняла фартук, бросила в угол и уселась напротив Дронова. Жестом пресекла его попытку начать рассказ, указала глазами на яичницу. Пришлось сначала поесть. Впрочем, Настину стряпню капитан уплетал с удовольствием и не только потому, что готовила именно она, – офицер действительно успел не на шутку проголодаться за день. Обедать он не ходил, а друзья и подчиненные в казарме потчевали его преимущественно выпивкой, на которую он постарался не налегать, так что к вечеру был совершенно трезв.
– Ну во-от. – Настя, которая, подперев щеку кулаком, наблюдала, как Николай ест, дождалась, пока он прикончит примерно треть содержимого сковороды, и кивнула. – Теперь я за тебя спокойна, можешь докладывать.
Отложив вилку и взяв в руки чашку чая, капитан поглубже вдохнул… Повествование вышло отнюдь не кратким. Дронов говорил неспешно, стараясь вспомнить все подробности, которые еще не выветрились из памяти и не поблекли за бурей миновавших событий, особенно подчеркивая роль Саши в успехе дела. Сыскной агент слушала его, не меняя позы, лишь временами кивая и поглаживая переброшенный на грудь хвостик. Пламя свечей на столе отражалось в ее очках, заливая овальные линзы красноватым золотом, не позволяя разглядеть глаза, – но временами она улыбалась. Чуть заметно, самыми уголками рта – единственная улыбка, которая получалась у нее по-настоящему приятной, не пугающей. Чай в чайнике закончился, яичница перестала исходить паром, а новенькие свечи прогорели на две трети, когда изрядно выдохшийся и слегка охрипший Николай закончил пересказывать историю похождений своего отряда.
– …И у нас, по сути, не осталось другого выхода, кроме как уйти на сторожевике. – Он всплеснул руками, все еще ощущая за собой вину, – ведь действительно разбираться с украденным у сопредельной державы кораблем придется не ему, а его начальству и главе местного филиала охранки. То есть Насте. – Уверен, арабы и их союзники такого фортеля от нас никак не ожидали… я сам не ожидал, чего уж.
– Ладно, хватит тебе виниться, это уже надоедает. – Сыщица выпрямилась, потерла щеку и тонкий шрамик под глазом. Улыбнулась чуть шире, но все еще не разжимая губ. – Вы ушли без потерь – это главное. Поставленную перед вами задачу выполнили – тоже хорошо. А сопутствующий ущерб – штука неизбежная. Знал бы ты, сколько раз я бывала на твоем месте… Допустим, дирижаблей не угоняла, но вот сожженный военный порт, пускай и на
