проблемы.
Большие проблемы.
Она тогда скользнула взглядом по тексту статьи и тут же забыла о ней, потому что все последние годы учила себя не обращать внимания на материалы, которые в прежние времена погнали бы ее бог знает куда.
Лурлин швырнула газету на стол, сняла шляпку и устроила на ставшем уже привычным месте на трюмо. Разделась и повесила платье так, чтобы не помялось.
Затем сбросила туфли. Хотела перед обедом вздремнуть, но заснуть не смогла. Взяла одно из железнодорожных расписаний – руки словно понимали, чем, пока не признаваясь себе, интересовался мозг.
Деньги совсем не бесполезны. Они могут работать во благо. Но они не способны противостоять приливу бедности. Деньги даже не камень, уложенный в прорвавшуюся дамбу.
Она не в состоянии остановить линчевания или те страшные, страшные смерти, которым нет имени. Сожжения заживо. Выстрелы в упор.
Для этого у нее не хватит смелости. У нее вообще нет смелости. Достаточно вспомнить, как она испугалась в штаб-квартире Ассоциации.
Она там чужая.
Но она может заниматься расследованиями и успела это доказать. У нее есть дар убеждать людей ее расы признавать, какие ужасы они творят, а потом похваляются ими.
Обычно до нее доходили сведения, когда было уже поздно, люди были мертвы. Но юноши в Скоттсборо в штате Алабама еще живы. Их историю нужно обнародовать и расследовать, и не исключено, что кто-то сумеет их спасти. Официальные юристы уже привлечены и обсуждают дело в Алабаме. И если она что-нибудь понимает в таких обсуждениях, кого-нибудь отправят в семьи осужденных убеждать биться, и биться до последнего.
Но для того чтобы сражаться, необходимы улики.
Чтобы получить улики, требуется человек, который переговорил бы с обеими сторонами, после чего были бы признаны факты, которые до этого даже не обсуждались.
Она больше не станет называть подобные расследования Добрыми делами. Это не Добрые дела, а Необходимое зло, и им займется женщина, которая сама провела столько времени в этом зле, женщина, которая не способна ему решительно противостоять.
Зато сможет солгать во имя правды.
Лурлин склонилась над расписанием, выискивая поезд, который привезет ее туда, где она пересядет на другой – до Скоттсборо. По иронии судьбы ей пришлось приехать в Нью-Йорк, чтобы стало ясно: нужно возвращаться на родину, где она проведет еще несколько лет, притворяясь кем-то другим и узнавая, что происходит на самом деле, чтобы другие – смелые, толковые, решительные – могли рискнуть своими жизнями ради спасения чужих.
Такой она сама не сумеет стать.
Будет вечно прятаться в тени и посылать куда-то свои заметки.
Это самое меньшее – воистину самое меньшее, – что она должна сделать.
И не ради Норин, которая указала на человека и солгала.
Но ради того, на кого она указала, – ради молодого человека с книжкой, улыбавшегося маленькой девочке с куклой. Он был к ней очень добр – так добр, как может одно человеческое существо быть добрым к другому, – это так редко случается в нашем мире, и об этом нельзя забывать.
Она посвятит свои усилия ему и другим, как он, тем, кто в лучшем случае остался в списках, в худшем – на фотооткрытках.
Она будет трудиться, пока сможет.
Пока не кончатся деньги.
Джонатан Сантлоуфер
