Алла глубоко вдохнула остывший воздух, напоенный запахом водорослей, доносимым с недалекого океана, и припахивавший горючим красным соком поднебесника. Хорошо…
Если б не дурацкая войнушка!
Девушка неторопливо пошагала к жилым модулям, пристроенным к Главной Диспетчерской. Неожиданно ясно послышался голос Лиды:
– И что же со всеми нами будет?
– Не знаю… – ответил Георгий.
Сердце Аллы заколотилось. Долгие взгляды, бросаемые на ее Гошу этой блондинистой медичкой, она перехватывала уже не раз.
Вот же ж приставучая какая!
Алла неслышно подобралась к террасе и укрылась в нише, обычно занятой кибердворником. Отсюда все было хорошо слышно.
И немного видно – приоткрытая дверь в кольцевой коридор жилого модуля бросала на террасу уютный желтый отсвет.
– Ты спрашивал, что я испытываю… – сказала Лида, и Алла уловила в ее голосе волнение. – Сейчас у меня такое чувство, что я осталась с вами не только… ну, ты знаешь… Я осталась из-за тебя тоже. Или это и было главным?
– Лида…
– Гоша…
Алла облизала сухие губы – черный силуэт Кастыриной потянулся к чеканному профилю Кузьмичева и почти слился с ним.
– Ты меня не поцелуешь? – с громадным разочарованием спросила Лида.
Донесся чмокающий звук.
– Нет, не так. По-настоящему!
Кузьмичев вздохнул.
– Это из-за той девушки? – догадалась Кастырина. – Аллы, да?
– Да.
– Ты ее любишь?
– Да.
– Но… она же ни о чем не узнает!
– Я-то буду знать. И если она меня спросит напрямую: «С кем ты был? Кто эта женщина?» – я честно признаюсь, что звать ее Лида и мы с ней прелюбодействовали…
– Но мы же еще не… не прелюбодействовали…
– А ты этого хочешь?
– Хочу… Сильно-пресильно!
Кузьмичев опять вздохнул.
– Первый раз в жизни я отказываю девушке, – признался он. – Это трудно. И неприятно. Но если бы я героически не поборол искушение сегодня, завтра стало бы плохо и для меня, и для тебя, и для Аллы. Я не хочу ее обманывать.
Теперь раздался вздох Лиды.
– Я тебя расстроил?
– Знаешь… нет. Я тебя еще больше зауважала… Ты – настоящий. Твой дух правит твоим телом, а в этом – сила.
Кузьмичев разрушил романтический флер – он протяжно, с хрустом, зевнул. Тело перебарывало дух…
– Ой, ты же устал! Иди ложись скорее. Совсем я уже…
– Спокойной ночи, Лида. И не выдумывай про меня лишнее, я – обычный мужик, членистоногий, как все!
Врачиня залилась тихим смехом, а Георгий шагнул к двери, распахнул ее шире, залив террасу светом, и скрылся. Шаги стихли, навалилась тишина.
Алла выждала немного, бесшумно вернулась к двери промкомплекса и как следует грюкнула ею. А потом, не таясь, прошагала на террасу.
Кастырина стояла у перил и смотрела на небо, где плющилась в восходящих потоках одна из лун.
– Привет, Лид, – весело поздоровалась Алла, – что спать не идешь?
– Да так, дышу свежим воздухом… Завидую я тебе.
– Мне? – делано удивилась Миньковская. – Почему?
– У тебя такой мужчина… Сейчас таких нет. Или я плохо искала…
Алла помолчала, а потом сказала глубокомысленно:
– Просто мы жили в другое время, злое, жестокое, несправедливое. Нам всего не хватало, за все надо было бороться – за кусок хлеба, за счастье, за свободу. А вы… вы совсем-совсем иные. И мужчины ваши – они изнеженные, слабые… Даже здесь, на далекой планете, они какие-то… инфантильные. Но
