Он посмотрел на дверь. Я не сомневалась: мадам Левен сейчас прильнула ухом к замочной скважине. Желая удовлетворить любопытство директрисы, мистер Уэзеролл нарочито громко произнес:
– Ваше покаянное письмо, мадемуазель, должно быть написано самым красивым почерком, какой вам доступен. Извольте постараться.
Успокоившись, англичанин снова наклонился ко мне:
– Помнишь тех двоих, напавших на вас в парижском переулке?
– Разве такое забудешь?
– Так вот, я пообещал твоей маме непременно разыскать того молодца с докторским саквояжем. Полагаю, я его нашел.
Я удивленно посмотрела на своего собеседника.
– Да, времени на это ушло немало, я согласен. Но я его нашел, и это главное.
Наши лица почти соприкасались. Я уловила легкий запах алкоголя, исходящий от него.
– Кто он такой?
– Некто Раддок. Он действительно ассасин или, по крайней мере, был таковым. Похоже, его исключили из ордена, и с тех пор он не оставляет попыток туда вернуться.
– За что его исключили?
– Его поведение позорило орден. Насколько мне удалось выяснить, он обожает заключать пари, но не принадлежит к числу удачливых. По общему мнению, он сейчас по уши в долгах.
– Может, он рассчитывал убийством мамы вернуть благосклонность своего ордена?
Мистер Уэзеролл выразительно на меня посмотрел.
– Не исключаю, хотя сам я склоняюсь к мысли, что он сознавал… по крайней мере, отчасти… всю опрометчивость и непредсказуемость такой стратегии. Ведь убийство твоей матери могло обернуться для него еще бо?льшим позором. Он был не в состоянии предугадать результат. – Мистер Уэзеролл покачал головой. – Убийство твоей матери было лишь частью его плана. Если Раддок всерьез собирался вернуться в орден, ему нужно было выждать и посмотреть, какой резонанс вызовет это событие. Если благоприятный для него, Раддок смог бы заявить о своей причастности. Но мне не верится, что он избрал такую стратегию. Я склоняюсь к другой мысли: он предлагал свои услуги тем, кто подороже заплатит. Деньги ему были нужны, конечно же, на уплату игорных долгов. Полагаю, наш приятель действовал как обыкновенный наемник.
– Значит, это не ассасины стояли за покушением на нас?
– Почти наверняка не они.
– Вы рассказали во?ронам?
Мистер Уэзеролл покачал головой.
– А почему?
– У твоей мамы имелись некоторые… подозрения насчет во?ронов, – глядя в сторону, ответил он.
– Что еще за подозрения?
– Помнишь ли ты некоего Франсуа Тома Жермена?
– Вряд ли.
– Такой довольно неприятный тип. Когда ты была еще от горшка два вершка, он постоянно крутился у вас в замке.
– От какого горшка? – не поняла я.
– К слову пришлось, – улыбнулся мистер Уэзеролл. – Тогда этот Франсуа Тома Жермен был помощником твоего отца, но носился с сумасбродными и рискованными идеями, за что отец и выставил его из ордена. Сейчас этот человек мертв. Однако твою маму не оставляла мысль, что во?роны могли разделять его идеи.
Я оторопела, не в силах поверить в услышанное.
– Но ведь вы не верите, что советники отца могли составить заговор с целью убийства мамы?
Пусть я всегда ненавидела во?ронов, но в равной степени я все годы учебы ненавидела мадам Левен, однако мне и в голову не пришло бы, что она замышляет меня убить. Такая мысль была слишком невероятной.
– Гибель твоей мамы послужила бы их замыслам, – продолжал мистер Уэзеролл. – Номинально во?роны считаются советниками отца, но с тех пор, как Жермен получил коленкой под зад, мнение жены стало для великого магистра авторитетнее всех остальных, включая и мнения советников. Устранив ее с пути…
– Но она и так «устранилась с пути». Мамы давно нет в живых, а отец остается верен своим принципам.
– Элиза, никто не знает, как будут разворачиваться события. Возможно, отец оказался менее податливым, чем они рассчитывали.
– И все равно это кажется мне бессмыслицей, – качая головой, призналась я.
– Любовь моя, происходящее не всегда имеет смысл. Попытка ассасинов убить твою мать выглядела бессмыслицей, однако все охотно в нее поверили.
