Происхождение

Глава 69

– Лэнгдон и Амбра шли вслед за отцом Беньей к огромным бронзовым воротам Саграда Фамилии. И в очередной раз Лэнгдон был зачарован фантастическим обликом главного входа в храм.

Стена кодов, думал он, разглядывая огромные металлические плиты, испещренные бесчисленными литыми знаками: более восьми тысяч трехмерных бронзовых букв, которые складываются в горизонтальные строки, создавая сплошное поле текста без пробелов между словами. Лэнгдон, конечно, знал, что это – описание Страстей Христовых на каталанском языке, но вообще это больше походило на шифровальные коды Агентства национальной безопасности США.

Неудивительно, что вокруг этого храма плодятся конспирологические теории.

Он скользил взглядом вверх по фасаду Страстей Христовых. Причудливые угловатые фигуры авторства художника и скульптора Жузепа-Марии Субиракса венчаются чудовищно изможденным Христом. Распятие с его телом наклонено вперед и нависает над воротами – кажется, что оно вот-вот обрушится на входящих.

Слева еще одна мрачная скульптура – Иуда-предатель целует Христа. А рядом непонятно почему – ряды искривленных цифр, математический «магический квадрат». Эдмонд как-то сказал Лэнгдону, что «магическая константа» квадрата – число 33 – тайный масонский языческий знак, обозначающий Великого Архитектора Вселенной – всеохватное и вездесущее божество, чьи тайны открываются лишь тем, кто достигает высшей тридцать третьей «ступени» Братства вольных каменщиков.

– Забавная версия, – ответил тогда Лэнгдон с улыбкой. – Но, по-моему, все объясняется проще: Иисусу в последний год его земной жизни исполнилось тридцать три года.

У самого входа Лэнгдон с содроганием увидел самую страшную скульптуру Саграда Фамилии – колоссальную статую обнаженного Христа, привязанного веревками к столбу. Профессор быстро отвел взгляд и посмотрел наверх, туда, где над воротами располагались две греческие буквы – альфа и омега.

– Начало и конец, – прошептала Амбра. Она тоже смотрела на эти буквы. – Вполне в духе Эдмонда.

Лэнгдон кивнул, понимая, что она имеет в виду. Откуда мы? Что нас ждет?

Отец Бенья открыл маленькую дверь в стене бронзовых букв, и все, включая двух агентов гвардии, вошли внутрь. Настоятель закрыл за ними дверь.

Тишина.

Сумрак.

Здесь, в юго-восточном конце поперечного нефа, отец Бенья рассказал им удивительную историю: Кирш пришел к нему и предложил огромное пожертвование храму в обмен на то, что принадлежащая ему рукописная книга Уильяма Блейка будет выставлена в крипте собора рядом с могилой Гауди.

В самом сердце храма, подумал Лэнгдон. Интересно зачем?

– А Эдмонд объяснил, зачем ему это нужно? – спросила Амбра.

Бенья кивнул:

– По его словам, восхищение искусством Гауди он унаследовал от покойной матери, которая к тому же была большой почитательницей работ Уильяма Блейка. Ради памяти покойной матери сеньор Кирш хотел, чтобы работы Блейка и могила Гауди были рядом. Мне показалось, в этом нет ничего дурного.

Эдмонд никогда не говорил, что его мать была поклонницей Гауди, с удивлением подумал Лэнгдон. Более того, Палома Кирш умерла в монастыре, и крайне маловероятно, чтобы испанская монахиня регулярно читала сомнительного с точки зрения веры британского поэта. Все это было как-то странно.

– Словом, – продолжал Бенья, – мне показалось, что мистер Кирш переживает духовный кризис… И возможно, у него проблемы со здоровьем…

– Надпись на обороте, – прервал его Лэнгдон, снова показывая карточку с тиснением, – гласит, что книга Блейка должна быть раскрыта на странице сто шестьдесят три.

– Совершенно верно.

Лэнгдон заволновался.

– А вы помните, какое стихотворение на этой странице?

Бенья покачал головой:

– На этой странице нет стихотворений.

– Как?!

– Эта книга – полное собрание всех работ Блейка: и стихов, и картин. На странице сто шестьдесят три – иллюстрация.

Лэнгдон бросил встревоженный взгляд на Амбру. Нам нужна строка в сорок семь букв, а не иллюстрация!

– Святой отец, – обратилась Амбра к Бенье, – а мы не могли бы взглянуть на эту книгу прямо сейчас?