Лавочник встряхивает пакет и заворачивает верхушку, крепко держа уголки.
– Ты разве не знаешь? Публичное наложение знака, – отвечает он, взвешивая картошку. В его голосе прорывается тщательно скрываемое волнение и что-то ещё… Неужели страх? – Впервые за столько-то лет!
Я многое пропустила в последнее время: папа занимал все мои мысли. Неуверенно оглядываюсь на площадь. Идти или не стоит? В школе нам рассказывали о публичном наложении знака. Интересно, как это происходит? Расплачиваюсь, подхватываю сумку и вместе с толпой иду на площадь. Кто-то толкает меня плечом, стремясь пробраться вперёд. Голоса всё громче, и Чем ближе к площади, тем больше народу пытается туда попасть, посмотреть, что же будет.
Наконец я на месте, у сцены плотная толпа, я – где-то в последних рядах. Женщина рядом кивает мне и склоняется ближе. Её глаза поблёскивают от возбуждения.
– Говорят, придёт мэр Лонгсайт! – выдыхает она.
Я не слишком интересуюсь политикой, но Дэн Лонгсайт, став мэром полгода назад, никого не оставил равнодушным. Даже мои одноклассники обратили на него внимание. Лонгсайт разительно отличается от череды болтливых стариков, занимавших этот пост до него. Прежде всего он симпатичный, да и гораздо моложе других политиков. Впервые за многие годы люди действительно рады переменам. Помню, как на инаугурации мы с воодушевлением скандировали слова надежды и доверия: «Он добр, он мудр, он лучший из нас. Он не жесток, он любит нас, нам нечего страшиться. Он всё сделает ради нас». Я так верила в эти слова, что сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
Миссис Олдхэм на уроке истории сообщила, что Лонгсайт принёс перемены. Нам, потерянным в неизвестности, перемены были нужны. Когда-то мы знали, кто мы, что защищаем, были уверены в своей силе. Это знание всё больше размывалось с каждым слабым лидером, пока не пришёл Лонгсайт. Его правление вернёт нас к истокам, мы снова станем обществом, где знаки важны, где их сила воспринимается всерьёз, и они действительно могут изменить нашу вечную жизнь. Поэтому мэр Лонгсайт и его последователи носят как можно меньше одежды, показывая, что им нечего скрывать. Всякий может прочесть их знаки и узнать подробности их жизни. Миссис Олдхэм объясняла нам всё это с довольно смущённым видом. Наверное, она считает, что не все знаки стоит показывать каждому встречному.
Я столько раз видела мэра на экране, столько всего узнала о нём на уроках, что теперь, понимая, что скоро он будет совсем рядом, чувствую, как пробегает по спине холодок волнения. Честно говоря, я рада, что старые мэры не особенно демонстрировали свои взгляды. Смотреть на их кожу вряд ли было бы приятно. Мэр Лонгсайт, судя по тому, что о нём известно, должен быть очень ничего.
Говорят, что он, новое воплощение Святого, пришёл очистить наши сердца и наш мир. Я чувствую, что грядут перемены, перемены к лучшему.
Люди толкаются, пробираясь поближе к сцене. Разговоры не умолкают, всем интересно. В воздухе разлито странное напряжение, долетают обрывки споров, жалобы на отдавленные ноги, в толпу ввинчиваются опоздавшие. По краям помоста, собранного из деревянных щитов, стоят громкоговорители. Сзади и по бокам сцену огораживает плотная чёрная ткань, которая хлопает на ветру. Посередине установлена какая-то деревянная колода. Шум толпы понемногу нарастает, но, когда на сцену выходит высокий темнокожий человек, все стихают, не дожидаясь команды. На мгновение умолкают даже птицы, отдавая мэру дань восхищения. Вновь поднимается приветственный гул, все хлопают и восхищённо кричат, пока Лонгсайт подходит к самому большому микрофону. Он поднимает руки, и гвалт постепенно стихает до беспокойного шёпота. Лонгсайт откашливается, от него словно исходит неизъяснимая сила власти. Мэр гораздо выше ростом, чем я думала, такой спокойный, собранный, от него исходит уверенность, словно теплые лучи солнца. Невероятно – он здесь, совсем рядом.
– Благодарю вас! – говорит Лонгсайт, и на площади воцаряется тишина. – Спасибо, что пришли на это исключительно важное мероприятие. – Его густой, завораживающий голос прорывается даже сквозь искажения микрофонов. Интересно было бы послушать его просто так, без усилителей. – Собраться вместе, встать плечом к плечу – это большая честь. Все вместе – против зла. Последние слова он произносит после короткой паузы. По толпе пробегает смущённый шёпот, а меня даже в шали пробирает озноб.
– Да, против зла, – повторяет мэр. – Ибо я пришёл сказать то, о чём многие из вас давно подозревали, – настали тёмные времена. Он умолкает и оглядывает площадь. Из одежды на нём лишь повязка вокруг бёдер, но он словно не чувствует холода. Надо было пробраться поближе к сцене: отсюда мне знаков мэра не прочесть. Как бы я хотела получше рассмотреть изысканные татуировки на его блестящей тёмной коже!
– Мы собрались на церемонию публичного наложения знака, первую за долгие годы. Некоторые из вас, уважаемые старшие члены нашего общества, возможно, когда-то присутствовали на подобных процедурах. Вы знаете, чего ожидать. Вы помните те времена – куда лучшие времена, не премину заметить. Но остальные лишь читали об этом в учебниках. Так и есть. Мы действительно проходили наложение знаков, но никто из моих знакомых никогда не видел такого своими глазами.
– Вам известно, как я почитаю наших лидеров, занимавших пост мэра до меня, восхищаюсь ими. Они в… мудрости своей (небольшая пауза прекрасно передаёт истинное значение слов) избрали путь отказа от некоторых традиций. Но время пришло. Время вернуться к истокам. В наши полные опасности дни необходимо вспомнить прошлое, возродить традиции предков. Мэра прерывают громкие крики восхищения. С широкой улыбкой он поднимает руку, призывая к тишине.
– Друзья мои, слишком долго мы видели, как поистине ужасные преступления выдавали за незначительные проступки. Так больше продолжаться не
