Долгий путь к маленькой сердитой планете

пустынных трав или возможности поговорить на родном рескиткише. Все дело было в том, что на родине ее понимали. Как бы дороги ни были ей члены экипажа «Странника», необходимость постоянно объяснять культурные различия, сдерживать дружеское замечание, которое может оскорбить чужеземный слух, не давать волю своим рукам, когда так хочется прикоснуться к кому-нибудь, – все это выматывало. И хотя визит домой становился желанным лекарством от тоски по дому, беда была в том, что Сиссикс всегда, неизменно забывала, что после отлета с Хашката какое-то время ей будет еще тяжелее. Она будто вонзила в себя нож, впервые покинув дом, – не в какой-нибудь жизненно важный орган, а, например, просто в бедро или в руку. Чем дольше она оставалась вдали от дома, тем больше затягивалась рана, и в какой-то момент она даже забывала о ее существовании. Но возвращение домой обязательно срывало с нежных тканей затянувшуюся корку.

И все-таки, возможно, так было и лучше. Если она перестанет думать о своей семье гнезда, разлука больше не будет доставлять боли, однако не могло быть и речи о том, чтобы оборвать эти узы. К тому же, оставаясь на Хашкате, она бы ни за что не встретила друзей, которые теперь были у нее повсюду. Быть может, ноющая тоска по дому была справедливой ценой за возможность познакомиться с таким большим числом хороших людей.

Кто-то постучал в дверь каюты.

– Войдите! – окликнула Сиссикс.

Вот и еще одна строчка в долгом перечне чужеземных раздражителей: предположение о том, что дверь заперта. Как хорошо было пожить без этого целый день!

В каюту вошла Розмари с бутылкой вина и двумя чашками. От нее пахло как-то необычно. Девушка недавно приняла душ, но было еще что-то, едва уловимое, но что Сиссикс никак не могла понять. Она уже замечала это прежде, хотя и не так явно. Почему-то у нее в памяти возник бар. Быть может, все дело просто в вине. Распознавать запахи в замкнутом пространстве космического корабля всегда значительно труднее после пребывания на свежем воздухе планеты, пусть и очень кратковременном. Это различие можно было сравнить с поисками нужной вещи на столе и копанием в большой переполненной коробке.

– Надеюсь, я не помешала, – сказала Розмари.

Личная жизнь. И этот пункт также есть в списке.

– Нет, нет, я рада обществу. И я с удовольствием с тобой выпью, поскольку, похоже, именно это ты хочешь предложить.

Сиссикс взглянула на себя, затем на свои скомканные брюки на полу. Стыд. Скромность. К черту! Розмари совсем недавно видела ее и ее семью гнезда совершенно голыми. Она даже не обиделась на малыша, схватившего ее за грудь. Сиссикс решила, что девушка больше не стесняется вида неприкрытых половых органов.

Розмари разлила вино. Подруги уселись на пол и заговорили ни о чем. И только когда они допивали по второй чашке, Розмари сказала:

– Можно задать вопрос личного характера?

– Я никогда не пойму, почему вы, люди, это спрашиваете, – рассмеялась Сиссикс.

Розмари смущенно провела пальцем по краю чашки. У Сиссикс мелькнула мысль, что ей, пожалуй, следовало бы воздержаться от замечания насчет вопросов личного характера, но честное слово, люди тратят столько времени на условности!

Девушка кашлянула.

– Я обнаружила, что мы – то есть экипаж «Странника» – твоя семья пера.

Разве она не говорила Розмари об этом? Возможно. Подобная тема всплывает в разговорах нечасто.

– Это тебе сказал Эшби?

– Нет, но он намекнул. До остального я дошла сама. – Розмари отпила глоток вина. – Я знаю, что в отношении семей пера действует множество сложных правил, и не стану притворяться, что хоть сколько-нибудь в них разбираюсь, но я недоумевала, как ты… как ты относишься к членам экипажа, которых выбирала не сама. Я имею в виду тех, кто на корабле только из-за их работы.

– Ты имеешь в виду Корбина? Да, это сложный вопрос. Но и в наших семьях пера постоянно приходится иметь дело с тем, кого терпеть не можешь. Ты просто признаешь то, что этот человек нужен какому-то другому члену твоей семьи, и держишься от него подальше. То же самое и с Эшби и Корбином. Корбин нужен Эшби. И для меня не имеет значения, что он нужен ему в деловом, а не в родственном качестве. Эшби – моя семья, и тут не может быть ни тени сомнения. Следовательно, и Корбин также попадает в мою семью. – Сиссикс усмехнулась, поднося чашку ко рту. – Хотя я определенно не имела бы ничего против, если бы он нашел себе новую семью где-нибудь в другом месте.

– Разумно, – кивнула Розмари. – Хотя на самом деле я говорила не про Корбина.

– Вот как?

Розмари умолкла. Сиссикс уже давно наблюдала за человеческими лицами и поняла, что девушка или подыскивает подходящие слова, или собирается с духом их произнести. Она мысленно порадовалась тому, сколько же времени помогает сберечь язык жестов. Наконец Розмари заговорила:

– Я говорила про себя.

Раздражение, которое нарастало в душе Сиссикс ко всему человеческому виду, к которому принадлежала Розмари, мгновенно улетучилось. Улыбнувшись, она взяла девушку за руку.