очевиден. И остаток дня мы провели как самая обычная семья, в которой не было наследников престола, придворных магов и проблем «как предотвратить заговор против короля».
— Гера, мне кажется, что тебе лучше не ходить на работу, — одеваясь перед зеркалом в принесенную из арла одежду, словно мимолетом произнес Ир.
Я в это время пользовалась возможностью и нежилась в кровати, наблюдая, как широкие плечи мужа скрываются под тканью рубашки, а затем пальцы ловко застегивают каждую из дюжины пуговиц. Стоит ли говорить, что искать в его словах двойное дно при этом было весьма затруднительно?
— Я помню, мы же решили, что эти выходные я проведу с девочками.
— Нет, ты не поняла. — Супруг поймал мой взгляд в отражении, параллельно надевая камзол. — Я вообще не хочу, чтобы ты ходила на работу, пока все не образуется.
— Ты же шутишь, правда? — В горле разом пересохло.
— Предсказание даже неопытного мага — это не шутки. Милая, мы не знаем всей картины, а это опасно. И кто знает, может быть, Мадлен все же ошиблась, и на рисунке изображена ты? Мы не можем так рисковать.
— Ирвин, пожалуйста, ты не можешь так со мной поступить! — Я приподнялась, сбрасывая с себя одеяло. Он же не собирался всерьез запереть меня дома? Тем более теперь, когда я почувствовала, каково это — быть нужной, быть той, чья работа приносит пользу.
— Не могу защищать тебя? — Он повернулся. — Прости, это не обсуждается. Пока не разберемся со всеми проблемами, в департаменте ты не появишься.
— Разберетесь с этими — появятся новые. — Я не узнала свой голос, так безэмоционально он прозвучал.
— Хорошо, как только раскроем заговор и убедимся, что предсказание не касается тебя напрямую, вернешься к работе. А пока считай, что у тебя бессрочный отпуск. Не думаю, что…
— Не думай, — не дослушав, перебила я. Получилось грубо, но и его поступок был груб не менее. — Ты же сейчас все портишь. Неужели сам не понимаешь.
— Понимаю. — Ир подошел к кровати и опустился на край, попытавшись взять мою руку, но я убрала ее. — Гера, я все понимаю. Но пойми и ты — я не могу и не хочу рисковать тобой. И не буду этого делать. Если для этого понадобится закрыть тебя за тремя замками — что ж, так тому и быть.
Ему тоже нелегко давался этот разговор — это было заметно. Но мое желание всегда слышать от него правду на этот раз сыграло против меня. Может, другая и возгордилась бы тем, как ее собираются защищать. Я же чувствовала себя птицей, которую сажают в клетку, объясняя это желанием сберечь от кота. Наверное, потому и прорвались наружу вместе с обидой ядовитые слова, о которых не раз потом пришлось пожалеть:
— В прошлый раз ты был почти рядом. И как помогло это меня защитить?
Ирвин вздрогнул, словно я отвесила ему пощечину. Но справился с собой — и секунды не прошло. Даже умудрился улыбнуться кривовато и натянуто, прежде чем шагнуть в открывшийся портал, сумев не сделать ответного словесного удара.
А я от души толкнула тут же свалившуюся с постели подушку, сожалея в этот момент лишь о том, что не настолько импульсивна, чтобы бросить ее в не закрывшийся еще проход вслед за мужем.
Поначалу я вела себя как самый настоящий капризный ребенок, надувшись на весь мир и не пожелав даже вставать с постели, хотя уже было понятно, что снова не засну. Но находиться в таком состоянии долго оказалось не так-то просто, особенно если ты не получаешь удовольствия от самого факта страданий. Скоро мысли от выдумывания ста одного способа отомстить раскомандовавшемуся супругу свернули в несколько другую плоскость.
Нет, на Ирвина я все еще была не то зла, не то обижена, и тот факт, что он не имел права так поступать, опровержению не поддавался. Точнее, он не должен был так поступать, пусть даже право все-таки имел. Причем самое что ни на есть законное. И заяви муж, что не хочет, чтобы я не только работала, но и вообще занималась артефакторикой, противопоставить особо было и нечего. Да и облечь такой запрет в красивые слова было не так сложно.
Но Ир ведь этого прежде не делал! Его поведение вообще не слишком походило на то, что я всегда себе представляла, когда думала о договорном браке. Взять хотя бы то, что мне так и не влетело за подслушивание и тот эпизод с артефактом в его кабинете. Сомневаюсь, что все мужчины были бы столь же лояльны. И работа в департаменте — сам ведь предложил, за язык никто не тянул, тем более что о подобном я даже не мечтала. И вроде даже гордился моими успехами. И вот — получите. «Я не хочу, чтобы ты ходила на работу, пока все не образуется». Радовало только, что под «всем» подразумевался заговор, а не избавление страны от преступников. Потому как до последнего, несмотря на хорошую работу наших законников, я едва ли сумею дожить.
Я почти неосознанно переползла на ту сторону кровати, где спал муж, словно это могло помочь в размышлениях. В голове никак не хотело окончательно оформляться понимание — почему именно сейчас? Ведь не в предсказании дело, точнее, не только в нем. К нему, конечно, не стоит относиться несерьезно, но если Мадлен сказала, что девушка на рисунке не я, значит, так оно и есть. И это наводило на одну вполне разумную мысль — Ирвин от меня что-то скрывает. Нечто такое, что делает мое нахождение в стенах департамента, но все же неподалеку от него самого, более опасным, чем
