– Но куда мы пойдем? – в голосе Торн прозвучали нотки отчаяния. – Мы так и будем убегать вечно? Уилл первый парень, который мне понравился. Думаю, неправильно расставаться с ним вот так, не по-хорошему. Может, я еще попытаюсь поговорить с ним, когда он успокоится?
– Только зря потеряешь время. Задерживаться здесь опасно и для меня, и для тебя. Вот уйдем подальше от замка, тогда можно и разделиться. Наш враг слишком силен. Он не остановится и не сдастся. Рано или поздно меня схватят и убьют. Но зачем умирать тебе? Клану нужна хорошая убийца, и ты сможешь меня заменить.
Торн покачала головой:
– Нет, я тебя не брошу. Если ты умрешь, хранителем головы стану я. Ты ведь сама на это надеялась, так?
Поняв, что она все для себя решила, я кивнула и уже хотела забрать кожаный мешок, но вдруг ощутила опасность. Предупреждение пришло слишком поздно, опоздав на несколько секунд. Дверь открылась, и в комнату, держа луки наготове, вошли четверо лучников. За их спинами стояли четверо солдат и священник, отец Хьюит.
– Положите оружие или умрете на месте! – потребовал он.
Плотного сложения, широкоплечий, краснощекий, физически он больше походил на здоровяка-крестьянина, чем на священника, но его черная сутана еще не успела обноситься, серебряные пуговицы на ней сияли, а черные башмаки из прекрасной кожи блестели.
Внезапно у меня в уголках глаз, предупреждая о приступе слабости, запрыгали огоньки. Откладывать уход из замка было нельзя.
– Так-то вы разговариваете с союзниками, которые только что сражались на вашей стороне?
– Сэр Гилберт умер, и теперь замком управляю я. Никакого союза с ведьмами быть не может
– Значит, если мы сложим оружие, то умрем позже. Что же это за выбор такой? Предпочитаю умереть сейчас и вот что скажу: не все из вас уйдут отсюда живыми. Я – Грималкин, и я уже выбрала тех, кого убью!
– Если ты сдашься – будешь предана справедливому суду святой церкви, – сказал священник уже совсем другим, более мягким и рассудительным тоном.
Огоньки у меня в глазах вспыхивали все ярче. Я понимала, что должна действовать, если хочу уйти.
– Мне приходилось слышать о ваших так называемых справедливых судах. Что вы с нами сделаете? Побьете камнями? Или утопите в ближайшем озере? – Я усмехнулась. – Вот вам мой ответ!
В следующее мгновение два клинка нацелились на священника. Но отец Хьюит лишь мрачно улыбнулся и нисколько не испугался.
– Огонь! – скомандовал он.
Четверо лучников прицелились в нас и выпустили стрелы.
Глава 17. Великое бесчестье
Ведьма-убийца обязана быть быстрой. У меня это качество есть. Но достаточно ли природной быстроты, когда имеешь дело с опытными лучниками, которые стреляют едва ли не в упор? А Торн, которая еще не достигла полной силы?
Пока все эти неуместные мысли проносились у меня в голове, тело подчинилось инстинкту.
Я так натренировала свое тело, что оно стало оружием: все сухожилия, мышцы и кости действовали скоординированно и в некоторых ситуациях сами по себе, не дожидаясь команды разума.
Разум слишком медлителен.
Я ныряю вперед, сворачиваясь в комок. Останавливаю сердце. Вскидываю клинок в левой руке и отражаю им стрелу. Время словно замедляется. Я думаю о Томе Уорде, обладающем способностью притормаживать бег времени, и смеюсь! Ведьма-убийца тоже умеет это делать – но по-своему. Ее движения столь быстры, что в сравнении с ними движения других как бы замедляются.
Это часть моего естества, магия моей сущности, магия упорных тренировок. Я – Грималкин!
Я существую в «сейчас», и я несу смерть.
Отражаю вторую стрелу и бросаю взгляд вправо. Торн делает все то же, что и я. Мы разделяемся, сходимся и снова разделяемся, как вода, бегущая по острым камням. Я хорошо ее обучила и не могла бы желать лучшей ученицы. Когда я умру, она заменит меня. Никто из клана Малкинов не устоит против нее в бою.
Я в гуще врагов. И двигаюсь дальше. Лучник вскрикивает и падает замертво. Забыть, что совсем недавно мы сражались на одной стороне. Мы сошлись в рукопашной, и они уже не могут пользоваться луками. Ситуация изменилась. Мы или они. Кто-то выживет, кто-то умрет. И они тоже это знают. Такова суть боя. Либо убиваешь ты, либо убивают тебя. Поэтому я убиваю. Убиваю снова и снова, и крики умирающих доносятся словно издалека.
Я позволяю сердцу одно биение, и кровь врывается в вены.
Кружусь, рублю, верчусь и снова рублю. Повсюду кровавые брызги. В считаные секунды я добираюсь до священника. За ним – путь к воротам. Это
