прикончили их.
– Вкусно! – сказала Лиля, кладя вилку. – Почему у тебя так? Вроде обычные пельмени, а не оторваться.
– Талантливый человек талантлив во всем, – ответил я. – У тебя будет замечательный муж. Цени!
– Хвастун! – сказала она.
– Себя не похвалишь, от других не дождешься, – заметил я.
– Когда мы поженимся?
Правильный вопрос, своевременный.
– Думаю, не сейчас, – сказал я. – Твои родители не поймут. Сочтут нас легкомысленными. Не успели познакомиться – и сразу в ЗАГС.
Она кивнула. Молодец!
– После свадьбы нам придется искать квартиру. Женатых из общежития выселяют. Понадобятся деньги. А мы получаем мало…
Лицо ее погрустнело.
– Так что придется подождать. Месяцев шесть.
– Через полгода у нас будут деньги?
Лицо ее выражало скепсис.
– Вот! – Я взял с койки папку с рукописью. – Это стоит полторы тысячи рублей.
– Сколько?!!
– Здесь шесть авторских листов. Примерно. За каждый – двести пятьдесят рублей. Могут заплатить и по триста.
– Сережа…
– Этого хватит, чтобы оплатить съемную квартиру за пару лет. Дальше – посмотрим. Кстати… – Я развязал тесемки, достал титульную страницу с названием. Фамилия автора пока не значилась. Я взял ручку и вписал над названием «Сергей Девойно». Протянул Лиле. Лицо ее выразило изумление.
– Почему?
– При регистрации брака возьму твою фамилию. Она древняя и красивая. Так что пусть привыкают.
От неожиданности она не нашлась что сказать. Неудивительно. Здесь не принято переходить на фамилию жен, даже если сам Педик. Не удивляйтесь, в своем времени я знал человека с такой фамилией. Женатого, между прочим. И он всем объяснял, что Педик – это не то, что думают. У фамилии другие корни. Так-то оно так, но… Самец – тоже не муж самки. В белорусском языке моя фамилия означает «самостоятельный», «самодостаточный». Но объяснять это каждому?
– Сережа!..
Лист падает на пол, а на моих коленях оказывается упругое девичье тело. Целуемся – раз, другой… Рука сама ложится к ней на колено и ползет вверх.
– Я разрешу тебе все, – шепчет она. – Кроме…
– Понял! – отвечаю таким же шепотом. – Фата и все такое.
Горячие губы залепляют мне рот…
Через пару часов я уверился, что не разбираюсь в девственницах. В католических – тем более. Мне действительно разрешили ВСЕ. Ну, кроме… Набравшись наглости, я предложил Лиле попробовать кое-что из арсенала двадцать первого века. Лиля подозрительно сощурилась: откуда знаю? «Видел в порнографическом журнале», – признался я. Она кивнула. Парни – они такие, тянутся, к чему не нужно. Однако любопытство пересилило. Словом, мы попробовали. Неопытность партнеров не сказалась на результате. На нас накатило любовное безумие. Когда последняя судорога сотрясла наши тела, Лиля переместилась мне на грудь и заглянула в глаза.
– После свадьбы будем так делать?
– Как скажешь, – сказал я.
– Скажу! – пообещала она. – Мне понравилось.
Лицо ее приняло мечтательное выражение. М-да… Правку рукописей мне придется отрабатывать. Ну и пусть. Не кирпичи таскать… Я чмокнул ее в носик, затем – в губы. Мне тут же ответили. Мы занимались этим, пока я не почувствовал, что готов к подвигам. Предложение закрепить навыки восприняли на «ура»…
Из мужского корпуса Лиля вышла без десяти одиннадцать. Сергей проводил ее до вахты. Они распрощались, целомудренно чмокнув друг друга в щечки. Дежурные смотрели на них во все глаза. Лиля задрала голову и, прижимая к груди рукопись, направилась к себе. Пусть завидуют! Их так не приласкают…
Маша была дома. Утром Лиля ее не видела. Соседка чуть свет убежала в магазин, где, по секретным сведениям, ожидался выброс дефицита. Звала и Лилю, но ей было не до того. Увидев подругу, Маша вскочила с койки и уперла руки в бока.
– Явилась! Рассказывай!
