литра. Пуля! Сарказм, если кто не понял.
В магазине Байера я загрузил «Пассат» образцами, за которые честно заплатил. Дед попытался возразить, но я настоял. И без того развел его на пятьдесят тысяч марок. Я-то думал, что Байер возглавит фонд из любви к делу, а вышло вон как.
Затем я проехался по магазинам и взял курс на восток. «Пассат» бодро тащил меня по шоссе. Я не гнал. Во-первых, машина нагружена, во-вторых, новая. Мотор следует обкатать. Полицейских я не боялся – документы в порядке. Купчая на авто, страховка, транзитные номера, даже права есть. Загодя получил, и даже без блата. В 90-х мои друзья гоняли из-за границы авто, показывая немцам комсомольский билет. Как выглядят советские права, «дойчи» не представляли. В Польше – и того проще. Дал полицаям по пачке «Мальборо» – и хоть танк гони. Вначале прокатывало. Позже немцы поумнели, а поляки стали корыстнее. Меньше десяти марок не брали…
К пограничному КПП Бреста я подкатил ближе к вечеру. Очереди не было – осень, туристский сезон кончился. Пограничник унес мой паспорт, подошел таможенник. Вид «Пассата», груженного до потолка, да еще со сложенными задними сиденьями, вызвал у него нездоровый азарт.
– Что везем?
– Образцы продукции, – сказал я.
– Какой?
Я поднял заднюю дверь и снял крышку с картонной коробки. У таможенника поползла вниз челюсть.
– Это что? – ткнул он пальцем.
– Протезы.
– Для чего?
– Чтобы ходить.
– Кому?
– Инвалидам. Для них же эти коляски и костыли.
– Я посоветуюсь, – промямлил таможенник и убежал с документами. Обратно явился минут через пять. Перед ним топал пузан в форменном пиджаке и фуражке. Начальник, даже гадать не нужно. Пузан заглянул в ящик, потыкал пальцем в протезы и впал в задумчивость.
– Надо будет досмотреть, – выдал вердикт. – Тщательно.
Я мысленно выругался. Сейчас сломают образцы. Мне их людям показывать. И каким!
– Моя фамилия Девойно, – сказал я, – Сергей Александрович. Вам не сообщили?
– Что? – удивился таможенник.
– Насчет меня?
– Нет.
– Разгильдяи! – ругнулся я. – Бездельники! Ну, только приеду! Вот что, товарищ…
– Игорь Петрович, – подсказал пузан.
– Мне нужно позвонить. Вертушка у вас есть?
Он замотал головой. Разумеется, нет. «Вертушку», он же правительственный телефон, ставят большим начальникам. Пузан в эту категорию не входил.
– Можно по городскому, – согласился я. – Но придется набрать код Минска. Лучше вы сами. Служба есть служба, лучше убедиться лично. Наберете номер, ответит адъютант. Представьтесь, попросите соединить с генералом. Его зовут Петр Фомич. Обращаться лучше по имени-отчеству, у нас не любят званий. Спросите, знает ли он Девойно. Вот! – Я достал из кармана записку Дюжева и протянул ее таможеннику.
Пузан глянул на цифры, и лицо его вытянулось. Дюжев, по доброте душевной, вписал мне и номер «вертушки». Хороший такой, трехзначный. В местных реалиях – Олимп. Пузан завис. Я его понимал. Одна программа в мозгу требовала досмотреть багаж странного путешественника. Другая подсказывала: «Уймись! Тебе это надо? Парень явно из КГБ. Разговаривает подчеркнуто вежливо, но взгляд стальной. И шрам на лбу… Возвращается с задания, это к гадалке не ходи. Удостоверение не показал, так он же из-за границы едет. Туда корочки не берут. Наверняка агент. Добыл что-то секретное и везет в протезах. Если вытащить и рассмотреть… До конца жизни оленей в тундре пасти будешь. Позвонить генералу? Чтобы мной заинтересовались?»
– Обращаю ваше внимание, Игорь Петрович, – помог я, – документы у меня в полном порядке. На каждую вещь есть чек или купчая. Там, – я указал в сторону границы, – с этим строго. Я три таможни прошел, ваша четвертая. Если бы, не дай бог… У вас может возникнуть вопрос: за что купил? Вот! – Я вытащил из сумочки чековую книжку. – В Германии у меня счет в банке. Совершенно легальный.
Я подмигнул.
– Все в порядке! – тряхнул головой пузан и повернулся к подчиненному. – Оформи документы! Быстро!
От таможни я вырулил спустя полчаса. На окраине Бреста заправил машину. Бензин недавно подорожал, и литр 93-го стоил 20 копеек. Плохой это бензин, с тетраэтилсвинцом. Ядовитое вещество, вредное для людей и природы. И мотору оно не в радость. Однако плеснуть 72-й бензин я остерегся. Кто его знает, немца? В той жизни я начинал на «Жигулях». Они 72-й кушали и облизывались. Он без добавок. «Батя разберется, – решил я. – Он у меня
