Отец склонил голову, благодаря за теплые слова, и отпил чаю. Я видела, как он делал так, обучая моих братьев торговому ремеслу, но сейчас мне не понравилось его поведение. Мне не хотелось думать, каким товаром отец мог заинтересовать Ло-Мелхиина.
– Как тебе известно, повелитель, – начал отец, – у меня две дочери. Одна сидит подле тебя, а вторая все еще живет в шатре своей матери, хотя ей предстоит покинуть его еще до того, как луна войдет в полную силу.
Я затаила дыхание. Моя сестра обучалась жреческим обрядам у наших матерей. Теперь отец не позволил бы ей выйти замуж и уйти в шатры своего мужа – иначе некому будет чтить могилы наших предков.
– Моя супруга, звезда моего неба, много рассказывала мне о своей сестре, – сказал Ло-Мелхиин, положив руку мне на плечо.
Самый старший из моих братьев обхватил рукой самого младшего и сдерживал его, будто козу, собравшуюся сбежать. Я улыбнулась под покрывалом, зная, что никто не увидит мою улыбку. Моим братьям не нравилось, как ведет себя со мной Ло-Мелхиин, но по крайней мере некоторые из них были достаточно мудры, чтобы скрыть это и сдержать тех, кто готов был возмутиться.
– Она очень красива, – сказал мой отец Ло-Мелхиину. – Ее мать и мать ее сестры обучили ее жреческим обрядам, и потому я не ждал, что она выйдет замуж и покинет могилы наших предков.
– Но все же ты говоришь, что она больше не будет жить в шатре своей матери, – заметил Ло-Мелхиин.
Я бы вскрикнула, если бы не боялась нарушить молчание, хранившее мои чувства втайне от всех. Придворная манера беседы сводила меня с ума, а в сочетании с обычаями торговцев она была и вовсе невыносима. Речь ведь шла о моей сестре, а не о погоде или верблюдах. Мне хотелось узнать все поскорей, а не ждать, пока они покончат со своими любезностями. Старший из моих братьев, должно быть, увидел, что я заметила его движение, и пристально посмотрел на меня, будто мог разглядеть мое лицо. Он незаметно подмигнул мне. Я сделала глубокий вдох и заставила себя сидеть смирно.
– Так и есть, мой господин, – сказал отец Ло-Мелхиину. – Мы с сыновьями посетили далекие земли во время нашего последнего странствия. Мы отправились на север, миновав песчаную пустыню и кустарниковую пустыню, ибо узнали, что там, у подножия гор, есть торговое поселение.
– Я тоже слыхал об этом, – сказал Ло-Мелхиин. Рука его крепче стиснула мое плечо. Интересно, скажет ли он им, откуда об этом узнал.
– Мы хорошо поторговали там, – продолжал мой отец, – и встретили путника, который захотел поехать с нами. У него были свои запасы пищи и воды, так что я не отказал ему.
Он лгал. Я видела это по его глазам и по тому, как заерзали мои братья. Заметил ли это Ло-Мелхиин, я не знала. Может, у путника и были свои запасы, но мой отец согласился взять его с собой не поэтому.
– Когда мы добрались до нашей деревни, путник повстречал мою вторую дочь, – сказал отец. – Я не поэт, чтобы толковать о любви цветистыми речами, но даже я увидел, как в глазах моей дочери зажглось солнце при виде него и как поступь ее стала легче, когда она пошла ему навстречу.
– Отец души моей, – молвил Ло-Мелхиин с теплотой, какая появлялась в его голосе, когда он говорил со своей матерью. – Любовь любого из нас сделает поэтом.
– Они поженятся, – продолжил отец, – и разобьют свой шатер подле моего, и будут растить своих детей у моего вади. Моя вторая дочь сможет по- прежнему чтить могилы наших предков, но ей не придется провести свою жизнь в одиночестве.
На мои глаза снова навернулись слезы, и на этот раз я не пыталась их сдержать. Никто не упрекнет меня, если я заплачу от радости за свою сестру, ведь я была уверена, что в ее жизни уже не будет ничего, кроме заботы о наших предках. Теперь же у нее будет семья.
– Отец души моей, какая прекрасная весть, – сказал Ло-Мелхиин. – Но ты так и не сказал, о какой милости пришел меня просить.
– Повелитель, – произнес отец, – вам известно, как опасна жизнь в пустыне и как тяжко мне приходилось трудиться, чтобы добиться всего, что я имею. Умоляю вас, дозвольте мне отвезти вашу жену на свадьбу ее сестры и привезти ее назад после празднества.
У меня перехватило дыхание. Ло-Мелхиин ни за что этого не позволит. Он не мог быть уверен, что я вернусь. Они могут сказать ему, что меня одолела смертельная хворь, укусила змея или сгубил пожар. Они смогут прятать меня вечно.
– Отец души моей, ты ведь понимаешь, сколь велика твоя просьба, – сказал Ло-Мелхиин. Его пальцы больно впились в мою руку. – Я должен заботиться о безопасности своей супруги, звезды моего неба. Мне известно, как сильно она любит сестру, но опасность слишком велика.
– Мы готовы пойти на любые предосторожности, – сказал мой отец. – Я привез с собой для нее самого лучшего и смирного из моих верблюдов. Это животное ни разу меня не подводило – не оступалось, не отбивалось от каравана. Братья будут охранять ее, а я готов поклясться жизнью, если прикажете.
Я чуть не рассмеялась. Я уже однажды пересекла пустыню на лошади, не вооруженная ничем, кроме собственной решимости и щепотки соли, а они говорили обо мне так, будто я хрупка, как пресноводный цветок в разгар засухи. Я бы прошла пустыню пешком, проползла бы на коленях, лишь бы снова увидеть сестру.
– Отец души моей, твои слова тронули меня, – сказал Ло-Мелхиин. – Ты оставил торговлю, чтобы приехать ко мне, и сделал все возможные приготовления на случай, если я исполню твою просьбу. Прошу тебя, дай мне час на то, чтобы побеседовать с супругой и поразмыслить, как обеспечить ее безопасность.
– Как пожелаете, повелитель, – ответил отец и низко поклонился.
