– И все же, – покачала головой профессорша. – Это не тема для беседы с отцом. В том смысле, что лучше бы мать…
Елену поразило виноватое выражение его лица.
– У меня одни девчонки. А наша мама… помните взрыв на «Варяге-5»?
Да. Шесть лет назад. Во время войны на шельфе[1].
– Но на «Варяге» не было пассажиров, это военный крейсер.
– Разве я назвал свою жену «пассажиром»?
Теперь все сложилось, если учесть новую фамилию Варвары. Анастасия Волкова. Командир корабля. Правнучка звездного адмирала – кумира Кореневой. Полный георгиевский кавалер. Великая династия. А это, стало быть, ее муж? Вдовец.
Кройстдорф вздохнул как-то очень неслышно. Порциями. Все считают, что у человека на его посту должна быть домашняя жена-квочка. Но они с Анастасией познакомились еще очень молодыми, в Академии, и он никогда не требовал, чтобы она бросила карьеру в топку материнства. Справлялись как- то. Случалось, что Карл Вильгельмович бывал дома чаще, чем супруга.
– Понимаете, – снова попытался объяснить смысл своего визита глава безопасности, – Варя говорит, что из всего курса ей запомнились только ваши лекции. Что, если бы все читали историю и литературу, как вы, «от них бы не воротило нормального человека». Простите, это опять ее слова… Неужели ничего нельзя сделать?
Елене стало его искренне жаль.
– Можно дать ей самой выбрать дорогу. А когда она нравственно подрастет, снова подсунуть Толстого и Достоевского. Читать, не читать – личный выбор.
– Значит, я ее упустил, – сокрушенно произнес Карл Вильгельмович. – Надо было раньше заметить все эти юбки-стрижки, ногти с черным лаком и сам не знаю что. Говорят, у молодых бывает протест.
Что делать с родителями, начитавшимися психологических книжек?
– Пап. – Варька подергала его за рукав. – Ну вечно, когда надо, тебя нет. Витаешь где-то. Слушай, я вот что думаю: если мы вытащим императора, то он же тебя первым делом и уволит.
Заботливая у него дочь! Ничего не скажешь!
– А ты без этой работы не живешь, – продолжала мадемуазель Волкова. – Так что?
– Ничего. – Карл Вильгельмович кивнул. – Тащите. Я уйду в отставку. Персональная пенсия – это, знаешь, очень прилично. Буду жить за городом. Грибы собирать.
Варвара шмыгнула носом.
– Если бы ты это сказал лет пять назад. Но нет, тебе же надо расшибиться. И все не ради близких!
Эгоистка!
– У тебя еще две младшие сестры, которые вполне заслуживают отца.
«Эй, вы там про меня еще не забыли?» – напомнил Макс.
Он висел в необозримом нигде. Сквозь него проходили потоки времени и пространства. Текла информация, затопляя каждую клетку, так что с пальцев рук и ног капали чужие мысли и чувства. Он был всеми сразу и никем. Не хватало сил сопротивляться, ограждать собственную отдельность. Стенки души размывало приливной волной чужих, несвойственных эмоций. Он уже не знал, где свое, где заемное, и бешено хотел отгородиться от всего мира. Отстоять себя. Сердитого, веселого, хмурого, заботливого, любящего, гневного.
– Что это? – громко поразилась Волкова. – Нет, ну вы посмотрите, что творят!
Она жестом широко раскинутых рук пригласила всю команду воззриться на экран. И все, кроме самого Кройстдорфа, естественно, что-то увидели среди непроглядной кипени цифр. Завозмущались. Зацокали языками.
– Что?! – возопил шеф безопасности. – Опять Государь рассыпался? Собирайте!
– Папа, он не Шалтай-Болтай, – очень серьезно произнесла Варвара. – Но эти, там, с другой стороны, мы еще не поняли, кто и где, они стараются… не знала, что такое увижу! Как бы попонятнее… переформатировать его величество.
Вопреки опасениям дочери, смысл мгновенно дошел до сознания главы безопасности. Не так уж он был плох в новых технологиях. Сменить цифровой код личности. Что-то в него дописать, что-то затереть. Кройстдорф испытывал чувство полной беспомощности.
– Не ссы, – снова ободрила его дочь. – Вытянем, даст бог.
Кажется, она отрыла топор войны.
Очень не вовремя явился адъютант. Потоптался на месте и доложил, что известий ожидает келейник патриарха. Алексий, человек божий, начинал литургию в Успенском соборе.
– Его Святейшество хочет знать, какую службу начинать? Об упокоении?
