– Удивила! – Мадемуазель Волкова не нашла слов. – Мне твое положение тоже не нравится. – Она родилась еще до того, как отец стал тем, кем стал, и на дух не переносила ни манеру общения, ни людей из высоких сфер. – Судя по твоим словам, и Государю такая ботва в горло не лезет. Хотя он-то появился на свет с золотой ложкой в заднице!
– Варвара! – Отец не мог не одернуть, но быстро смягчился. – Макс не должен был стать наследником, его все это тяготит, понимаешь?
– Я-то понимаю, – кивнула Варька. – А ты? Коренева не хочет, чтобы над ней смеялись. Она может быть во всех отношениях лучше, красивее, умнее, воспитаннее твоей Фифы Ливен, но для той останется выскочкой. Я права?
Карл Вильгельмович вздохнул.
– Она ученый мирового уровня. А эти твари будут воспринимать ее как прачку.
– Тебе не кажется, что она просто боится? – спросил отец. – Ей уютен ее мирок, и ради меня она его не покинет.
Варька с минуту смотрела на него не мигая.
– А ты ради нее? Мог бы все оставить?
– А почему это я должен… – Карл Вильгельмович так бы не рассердился, если бы сам не задавал себе этот вопрос. – Я много работал, чтобы достичь своего положения. Если бы речь шла о твоей матери, я бы все бросил, не колеблясь.
Варька заулыбалась: ей было приятно. В дверях появились близнецы Аська и Маруся. Им стало любопытно, о чем говорят взрослые ночью, без них. Опять ругаются? Вроде непохоже. Девчонки вытащили шарька из-под буфета и, взобравшись на стулья, положили себе на колени так, чтобы каждой поровну. Но Асе досталась голова, и Маруся заскандалила.
– Чем ты недовольна? – утешил ее отец. – Смотри, какой у него хвост.
Теперь негодовала Аська.
– Мне только кормить!
– А ей только помет подбирать, – цыкнул Карл Вильгельмович. – Чего проснулись?
Кухонный робот налил девчонкам молока в две глиняные кружки. Кройстдорф смотрел на свое семейство и думал, зачем он сам, с такими приобретениями, нужен очаровательной даме, которая только что избавилась, как от дурного сна, от жениха-злодея?
– Мне все-таки жалко, что вы с Кореневой упускаете такое время, – сказала Варька, – когда нет никаких вопросов и можно просто радоваться друг на друга.
Графиня Ливен тоже видела своего любовника в партере и, прикрыв рот веером, наблюдала за его странным разговором с какой-то парвеню. Потом Кройстдорф вернулся в ложу, сел и уставился на сцену. Юлия наблюдала за ним в глубоком удивлении, но ничего не говорила. Было бы большим преувеличением сказать, что она ревнует. Но и отдавать добычу графиня не собиралась.
Ей захотелось немедленно, в корне пресечь поползновения непрошеной соперницы. Поэтому Юлия встала посреди действия и удалилась в дамскую комнату. Как говорят, попудрить носик. Но до туалетной не дошла, спустилась на первый ярус и, кликнув робота-охранника, велела ему незаметно позвать зрительницу со 2-го ряда, кресло 12. Номера Ливен заметила еще из ложи.
Елена появилась весьма удивленная.
– Нам лучше беседовать там, – Юлия величественным жестом показала на приоткрытую дверь туалетной. – Впрочем, может быть, предпочитаете курительную? Я слышала, люди вашего класса все еще пристрастны к сигаретам.
Елена не переносила запаха табака, и ее покоробил тон графини.
– Где будет угодно, – отозвалась она. – Свидетелей нет ни там, ни там.
Свидетели были, правда, негласные. В меховом боа Ливен вместе с остальными колыхался один волос, не имевший никакого отношения к шкуре шиншиллы. Начиненный электроникой, он был тоньше иглы и гнулся, как ворсинка из щетки для усов. Благодаря этой разработке Кройстдорф мог слышать Юлию хоть на краю света. А если надо, то и видеть, правда со странноватого ракурса.
Карл Вильгельмович установил слежку в целях безопасности, а вовсе не для того, чтобы узнать, есть ли у любовницы кто-то еще. И так ясно, что нет. Он – слишком крупная птица, чтобы им рисковать. Графиня согласилась на «защиту» и теперь вовсе не забыла о ней. Напротив, она хотела, чтобы покровитель слышал разговор и наперед остерегся оскорблять ее.
– Вижу, вы уже нацелились на добычу, – сказала Юлия, чуть только дверь за спиной соперницы закрылась.
Елена выжидающе молчала.
– Я прекрасно поняла, чего вы добиваетесь, – продолжала графиня. – Не слишком ли высоко для вас?
Кройстдорф начал слушать любовницу далеко не сразу. Даже в темноте он глядел на далекое кресло. Ему чудилось, как молодая дама вскрывает его подарок. Как восхищена и потрясена. Только бы на пол не уронила! Тут Алекс заметил, что кресло Ливен пусто. А потом запикал проводок… Юлия могла бы кричать, если бы не настолько презирала соперницу.
– Думаете, что, присвоив
