влюбленно взирала на своих гостей. Глазищи ее от избытка чувств стали совсем огромными, щеки раскраснелись, а нелепые косички как-то незаметно расплелись, превратившись в копну роскошных светло-рыжих кудрей. Удивительная красотка у нас оказывается получилась, а я-то поначалу решил – комический персонаж. И мое темно-синее лоохи шло ей чрезвычайно, что бы там сэр Мелифаро ни бурчал насчет моего пристрастия к старомодным линялым тряпкам. Художник-авангардист из него вышел отличный, но в вопросах выбора гардероба веры ему по-прежнему нет. И не будет никогда. Dixi.
Я осторожно присел на подлокотник кресла, которое занимала Базилио, шепотом спросил: «Все отлично?» – и получил в ответ восхищенный кивок.
Исполнив таким образом свои опекунские обязанности, я с легким сердцем перешел к следующему пункту программы: спасению Мира от проголодавшегося себя. От этой ужасной беды я, с присущим мне упорством, спасаю Мир ежедневно, не щадя живота своего, так что легенды обо мне слагают, в общем, не зря. Надо бы, наверное, открыть эту страшную тайну журналистам «Королевского голоса» и посмотреть, как они распорядятся попавшей в их руки сенсацией. Тогда я буду окончательно отмщен.
Я обошел стол, понемножку таская еду из всех тарелок – где пирожок, где котлету, где свернутый в трубочку блин с неведомой острой начинкой. Еда была все больше незнакомая, явно из какого-то неизвестного мне трактира, а я любопытный.
– Слушайте, – спросил я, – а кто заказывал еду? Отличная же! Откуда? И почему я там еще не был?
В гостиной повисло молчание. Присутствующие удивленно переглядывались – то ли искали виноватого, то ли просто пытались понять, чего я от них хочу. Наконец Меламори сказала:
– Вообще-то мы были уверены, что еду заказал ты. И очень удивлялись, каким ты стал гостеприимным хозяином, даже об угощении не забыл. По-моему, такое случилось впервые.
– Ну, кстати, не впервые, – возразил я. – Но при этом оно не случилось. То есть именно сегодня я ничего не заказывал. Даже в голову не пришло. Думал, вы взрослые люди, сами как-нибудь добудете пропитание.
– Ого! – присвистнул Мелифаро. – Выходит, у нас на столе стоит неопознанная еда неведомого происхождения. Практически попытка отравительства. Хотя лично я травился бы еще и травился. Отличная кухня, простая, зато какая-то очень домашняя, как в детстве.
– Как в нескольких разных детствах, – уточнил сэр Кофа. – Навскидку могу выделить четыре отчетливо проявившиеся тенденции: провинциальная угуландская городская кухня конца Эпохи Орденов, сельская первой половины Эпохи Кодекса с этим ее незамысловатым, но милым лесным колдовством, не попавшим под законодательный запрет, почти забытая в наше время традиционная столичная кухня, характерная для старых аристократических семей с кейифайскими корнями, и, что самое неожиданное, ландаландская прибрежная кухня, причем не в более-менее популярной рыбацкой, а в малоизвестной пастушьей версии. Я уже собирался послать тебе зов и спросить, где ты отыскал такой интересный трактир, но тут ты сам пришел. И зачем-то делаешь вид, будто не заказывал угощение. Бережешь свою репутацию главного столичного разгильдяя? Не переживай, мальчик, с нами можно быть откровенным, мы никому не скажем, что на самом деле ты хороший хозяин.
– Я не делаю вид. Я правда ничего не заказывал, – вздохнул я. – Свинство с моей стороны, но тут ничего не попишешь. Вы все знаете меня не первый год и до сих не убили, сами виноваты.
– Ничего себе история, – наконец подал голос Джуффин. – Ну и откуда тогда все взялось?
– Это наши повара приготовили, – вдруг сказала Базилио.
В гостиной повисло молчание, да такое тяжелое, что, если бы оно рухнуло из-под потолка на стол, перебило бы нам всю посуду.
– Почему вы все так на меня смотрите? – испуганно спросила Базилио. – Случилось что-то ужасное?
Не то чтобы мы как-то особенно сурово на нее смотрели. Скорее растерянно. А я положил обратно в тарелку еще не надкушенный пирожок, осторожно, как будто он в любой момент мог взорваться.
И не я один. Все присутствующие тоже поспешили избавиться от поднесенных было ко рту кусков, только что казавшихся вполне соблазнительными. Жевать продолжил один Трикки Лай. Но это как раз понятно. Во-первых, он – вечно голодный заместитель начальника Городской Полиции, никогда не успевающий перекусить на службе; к концу рабочего дня Трикки обычно готов грызть ножки своего стола, даже не потребовав к ним пристойного соуса. А во-вторых, он до сих пор тоскует о туланской еде. С его точки зрения что ужасающая дворцовая кухня, что знаменитые на всю столицу слоеные пироги мадам Жижинды, что изысканные шиншийские деликатесы из «Угольев Хмиро» имеют один фатальный недостаток: они совершенно не похожи на селедочный торт со сладким взбитым кремом. Все остальное – несущественные отличия.
– Шутка об отравительстве перестает быть шуткой, – мрачно сказал Мелифаро, озвучив наше общее отношение к вопросу.
– Но вам же было вкусно? – несчастным голосом спросила Базилио. – Вы же вовсю уплетали, пока я не сказала про поваров.
Мы смущенно переглянулись. Девочка была права.
– Просто это не дворцовая кухня, – объяснила Базилио. – Дворцовую кухню вы все очень не любите, это я давным-давно из ваших разговоров поняла. И подумала, что надо сказать об этом поварам. Вдруг они какие-нибудь другие рецепты знают? Ну мало ли.
– Другие рецепты?! – повторил я, изумленный не столько сообразительностью Базилио, сколько тем, что такая простая идея ни разу не пришла в голову мне самому.
– Ну да, – кивнула она. – Мне всегда было жалко твоих поваров, Макс. Очень обидно целыми днями что-то готовить, а потом выбрасывать, потому что
