что, при всем уважении, придется вам потерпеть. Извините.
– Ладно, – вздохнул я. – Нет, так нет. Но, по крайней мере, представьтесь. И объясните, пожалуйста, что вы тут делаете? Вы определенно не сам Малдо Йоз – хотя бы потому, что он сейчас дрыхнет у меня дома. И вряд ли один из его коллег. Я вроде всех ребят в лицо знаю…
– Зачем это Малдо дрыхнет у вас дома? С ним что-то случилось?
Вот теперь в его голосе зазвучала та самая тревога, которую я ожидал услышать в обмен на словосочетание «Тайный Сыск».
– С Малдо много чего случилось, – усмехнулся я. – Сперва его унес «Тютюшихумский вихрь», потом окутала «Аудаллахская тьма», а напоследок бедняга познал «Бесконечное блаженство Харрави». И оно окончательно свалило его с ног.
– Напился, что ли? – догадался невидимка. – Всего с трех стаканов?! Куда катится этот Мир!
Пришлось вступиться за честь друга.
– Он сказал, что трое суток не спал. И все это время работал, не покладая рук и прочих частей тела, которые используются для колдовства.
– И то правда, – неохотно согласился невидимка. – Хотя когда мы строили виллу Хайти Нубраты в предместьях Нари, он мог…
– Ха! Ну конечно! – обрадовался я. – Можете не представляться. Я и так знаю, кто вы.
– Правда? – холодно спросил невидимка. – Что ж, интересно будет выслушать вашу версию.
– Вы – Пелле Дайорла. Я, кстати, тоже.
– Как?! Полный тезка? – изумился он.
– Всего на одну ночь, – улыбнулся я. – Точнее даже, на пару часов. Малдо тогда решил показать мне эксперименты с домом в Скандальном переулке. И не хотел нервировать своих коллег. Я… ну, в общем, так вышло, что я довольно известная персона, а людей часто смущает общество знаменитостей. Потом-то ребята привыкли, что я вечно рядом кручусь, но в первый раз мне пришлось изменить внешность. И Малдо придумал для меня новое имя. Вернее, дал ваше. А пока мы ждали остальных, рассказывал мне, как отлично вы вместе работали на побережье. И прости… Ой. Если я ляпнул лишнее, простите.
– То есть вы с Малдо настолько друзья, что он даже о моих кирпичах разболтал? – удивился невидимка. – Тогда я, наверное, тоже знаю, кто вы. Сэр Макс? Он мне все уши прожужжал.
Нумминорих воспользовался Безмолвной речью.
«Я правильно понимаю, что вы поладили? Может быть, он тебе сам все покажет и расскажет, а я пока пойду по оставшимся следам? Чтобы времени не терять?»
«Давай так, – согласился я. – И оставайся на связи».
– Извините, пожалуйста, – сказал Нумминорих вслух. – У меня очень много работы. Надеюсь, еще увидимся.
Он вышел, и мы с Пелле Дайорлой остались вдвоем.
– Никогда раньше не говорил с невидимым собеседником, – пожаловался я. – Чувствую себя полным идиотом. И даже не знаю, куда можно сесть, чтобы не угодить к вам на колени.
– Садись в кресло, – великодушно предложил Пелле. – Все-таки ты здесь в большей степени гость, чем я. Я уже третий день тут живу, а ты только вошел. Ничего, что я на «ты»? У нас, на побережье, это не нахальство, а способ выразить симпатию. Хотя в столице принято иначе, это я помню.
– На «ты», так на «ты», – согласился я, устраиваясь в кресле. – Ничего не имею против способов выражения симпатии. А где ты сейчас сидишь? Ну, чтобы я знал, в какую сторону говорить.
– Наверх смотри, – посоветовал он. – Я собираюсь залезть в гамак. Это довольно непросто, но результат стоит усилий.
Гамак действительно принялся дергаться и раскачиваться, потом понемногу затих.
– Значит, устроился, – констатировал я. – Ты мне вот что скажи, тебя Малдо сюда хвастаться позвал или на помощь?
Гамак ответил ухмылкой.
– Да, конечно, хвастаться. Какая от меня может быть помощь? Я в этой его древней архитектуре на новый лад ни хрена не смыслю. И не колдовал толком уже так давно, что теперь не вспоминать, а заново учиться придется. Зато делать большие глаза и говорить: «Ну ни хрена себе ты даешь!» – у меня очень неплохо получается. А Малдо только этого и надо.
Не могу сказать, что я всегда с ходу распознаю фальшь. На самом деле, обмануть меня довольно просто. Но бывает такая особая безмятежная разновидность искренности, имитировать которую невозможно. Искренность хитреца, говорящего только часть правды, звучит совершенно иначе. Искренность вдохновенного лгуна, который свято верит каждому своему слову, тоже. Ни тому, ни другому, при всем мастерстве, не дается беспечность дыхания, совершенно особый, небрежный, расслабленный его ритм. Дыханию собеседника я верю куда больше, чем логике повествования и интонациям – не сознательно, интуитивно. Сам начинаю дышать в том же ритме и сразу же утрачиваю способность хитрить. Собственно говоря, это и есть безошибочный индикатор искренности моего собеседника: когда я вдруг понимаю, что сам не хочу, почти не могу ему врать.
Сегодня в этом смысле выдался совершенно ужасный день. Сперва этот чертов гений Малдо Йоз, теперь его приятель с побережья, возможно, единственный в столице Соединенного Королевства обладатель секрета изготовления приманки для спящих, волшебного порошка кель-круальшат. Оба они
