– Что мне по-настоящему нравится, так это твое намерение довести бесполезный трюк до совершенства, – сказал ей Шурф. – С таким подходом ты точно не пропадешь, как бы тебе этого ни хотелось.
– Что?! – возмущенно переспросила она. – С чего ты взял, будто мне хочется пропасть?
Но слезы уже текли по ее щеке. Две штуки, одна за другой. Из правого глаза. Левый оказался более стойким.
– Удивительно удачно складывается день, – заметил я. – С утра я был арестован, потом обратил в бегство самого Магистра Хонну, вернулся домой, проведя вечер в чудесном урдерском трактире, а тут все ревут в три ручья. Поневоле почувствуешь себя самым настоящим Мятежным Магистром…
– Что за урдерский трактир? – хором спросили Шурф и Меламори. С такой характерной возмущенной интонацией, предполагающей продолжение: «И какого черта ты ходил туда без меня?» Можно подумать, они оставляют мне выбор.
А Базилио ничего не спросила. Но встрепенулась так, словно я новенькую шиншийскую трехмерную головоломку из рукава достал.
Есть все-таки вечные темы, всегда способные отвлечь здравомыслящих людей от обсуждения экзистенциальной катастрофы любой степени тяжести.
– «Свет Саллари» на Сияющей улице, – ответил я. – Очень славное место.
– Вот здесь, прямо у нас под носом? – уточнила Меламори.
Голос ее звучал почти сердито, словно никаких славных мест у нас под носом быть не должно. А эти пройдохи как-то просочились!
– Да. Но если бы не Кофа, мы бы вряд ли узнали о таких отличных соседях. Вход к ним во дворе, с улицы и не поймешь, что там какой-то трактир. Очень хорошо замаскировались, ничего не скажешь. Но Кофа все равно обнаружил их укрытие. И меня туда привел. А там, слушайте, полный конец обеда! Большой круглый стол, один на всех, разрисованный потолок, самый красивый в Мире повар, сливочный суп с не-муяги и…
– С чем?
– С не-муяги, – повторил я. – Потому что по традиционному рецепту там должна быть рыба муяги, которую в наших краях не достать. А какой у них ягодный танг! Уууууу! Нет, тут не слушать меня надо, а пробовать. Но сегодня уже ничего не выйдет, ребята закрыли трактир и пошли спать.
Меламори и Шурф переглянулись.
– По-моему, он над нами издевается, – сказала она.
– Издеваюсь, – подтвердил я. – Хочу, чтобы в этом доме снова лились слезы. Мне понравилось… Ладно, ладно, не смотрите на меня так! Тоже мне, почетные члены братства вечно голодных людоедов.
Я сунул руку под стол, вернее, в Щель между Мирами и вытащил оттуда яблочный пирог. Вернее, Яблочный Пирог – именно так, с большой буквы. Просто я точно знаю, где пекут самые крутые во Вселенной яблочные пироги. И время от времени их оттуда таскаю. Хозяин, надеюсь, не против; в любом случае, пока я там жил, его пироги исчезали в моей пасти с куда большей скоростью. А теперь совсем изредка, не о чем говорить.
– Чего-то такого я и опасался, когда просил меня не кормить, – флегматично сказал сэр Шурф. – Есть вещи, устоять перед которыми довольно затруднительно, даже когда этого требует здравый смысл.
А Меламори ничего не сказала. Просто отрезала примерно четверть пирога и сразу отправила в рот. У нее это называется «маленький ломтик». Удивительно, впрочем, не это, а то, что я последовал ее примеру. По идее, после пирушки в «Свете Саллари» мне даже смотреть на еду не полагалось – примерно до послезавтра. Однако чувствовал я себя так, словно все эти супы, пироги и танги случились со мной давным-давно, а то и вовсе примерещились.
Базилио, глядя на нас, заметно приуныла. В ее жизни есть одно существенное неудобство: будучи овеществленной иллюзией, бедняга не может есть нормальную человеческую пищу, в том числе, добытую из иных Миров. Ей наколдованную подавай. Из той же иллюзорной материи, что она сама.
– Прости, друг, – сказал я. – Делать еду для тебя я так до сих пор и не научился. Но вроде ты и сама уже неплохо справляешься?
– Да, справляюсь, – печально согласилась Базилио. – Но иногда ужасно хочется попробовать именно ту еду, которая у остальных.
– Сыа е уе! – с набитым ртом пообещала Меламори. – Сейчас все будет, – повторила она, дожевав.
И эффектным жестом ярмарочного фокусника извлекла из воздуха точную копию нашего яблочного пирога.
– Четверть часа, по идее, должен продержаться, – сказала она. – И вкус я максимально старалась приблизить к оригиналу, чтобы все честно. Надеюсь, получилось. Лопай давай, время пошло.
С едой для Базилио еще и такая проблема, что она крайне недолговечна. Не успеешь опомниться, как исчезла, начинай колдовать заново. Четверть часа – это уже много. Меламори большая молодец. Еще в начале зимы их с Трикки Лаем творения жили не дольше пары минут, бедняга Базилио порой только руку протянуть успевала.
Но теперь и это дело пошло наконец на лад.
– А что вы знаете про Урдер? – спросил я. Как бы всех собравшихся, но на самом деле, конечно, Шурфа, назвать которого «ходячей энциклопедией» у меня язык не повернется, потому что он – тысяча энциклопедий сразу. Как минимум.
– Что он находится на берегу Великого Крайнего Моря, – ответила Меламори. – И там живут люди, которые едят суп из рыбы муяги; впрочем, это уже не утверждение, а научная гипотеза, основанная на полученных от тебя сведениях. Мне просто стало стыдно, что я так мало знаю!
