шуан Файирите, – пояснил Джуффин. – Удивительная в своем роде дама. По традиции, на эту должность может быть назначена только женщина из знатной семьи; важна, строго говоря, не сама по себе знатность, а наличие среди ее предков большого числа упиатов.
– Именно упиатов? – переспросил я, пытаясь припомнить, что я о них знаю. – Это же, вроде бы, самые ленивые из кейифайев?
– Именно. Очень ленивые и очень могущественные, причем у женщин эти качества, как правило, выражены более ярко. Поэтому начальница столичной полиции всегда выбирается из их числа и назначается волей Халифа, а это означает, что возможности отказаться от такой чести у избранной счастливицы нет.
– А если она настолько не хочет работать, что пальцем не пошевелит?
– Ну так именно это от нее и требуется. Считается, что естественное стремление начальницы столичной полиции к спокойной комфортной жизни, помноженное на унаследованную от предков несокрушимую волю, приведет к тому, что преступления в городе сами собой сойдут на нет.
– Ого. И это работает?
– Будешь смеяться, да. То есть некоторые неприятные происшествия все-таки случаются, но гораздо реже, чем, по идее, должны бы. Причем в большинстве случаев преступники действуют столь бестолково и нерасчетливо, что поймать их не составляет никакого труда. А жертвы, в свою очередь, несут жалобы в полицию столь неохотно, словно наказание грозит им самим. Хотя о дурном обращении с жалобщиками в Кумоне, можешь мне поверить, и речи нет. Просто желание начальницы полиции не иметь никаких проблем удивительным образом влияет не только на преступников, но и на поведение пострадавших.
– Ну надо же! – восхитился я.
– Так вот, когда я говорю, что Цияна шуан Файирита – дама в своем роде удивительная, я имею в виду, что она и в любой другой стране соответствовала бы занимаемой должности. Потому что, кроме унаследованных от предков лени и могущества, Цияна обладает ясным умом и храбрым сердцем. Забавно, что эти ее качества совершенно не принимались в расчет при назначении. И, кстати, зря: с тех пор, как она возглавила Кумонскую полицию, число преступлений в столице Куманского Халифата заметно возросло, причем не каких попало, а заковыристых, потому что Цияне интересно их распутывать. Иногда любовь к загадкам может оказаться сильнее лени, такой вот удивительный парадокс… Ладно, не о том речь. Я только и хотел сказать, что хальфагула Цияна – большая умница. И Безмолвной речью владеет, скажем так, не хуже тебя. Вдалеке от Сердца Мира даже азы Очевидной Магии даются с трудом, но для потомков кейифайев это не то чтобы неразрешимая проблема.
– Ага, – сказал я, всем своим видом выражая нетерпение.
– Все это я к тому, что Цияна присылает мне зов довольно редко, когда причина представляется ей достаточно веской. Как и ты, она совсем не в восторге от Безмолвной болтовни, но если припечет, будет терпеть, сколько понадобится. Последний наш разговор состоялся сравнительно недавно, и речь шла вот о чем: примерно в конце осени в Кумоне появился очень странный убийца с красным лицом. По свидетельствам очевидцев, лицо у него не румяное, не налитое кровью, не обожженное, а ровного насыщенного ярко-красного цвета, при этом на раскрашенное или загримированное оно не похоже даже вблизи – по крайней мере, таково общее впечатление.
– Я правильно понимаю, что расы, для которой это обычный цвет кожи, в Мире нет? – на всякий случай уточнил я. Потому что читал «Энциклопедию Мира» так давно, что вполне мог забыть даже настолько удивительную подробность.
– Правильно понимаешь. А кстати, было бы забавно, если бы в Мире жили люди разного цвета. Я бы на всех нас тогда посмотрел!.. С другой стороны, рано или поздно кому-нибудь пришло бы в голову, будто один из цветов лучше прочих, у него тут же нашлись бы оппоненты, и все, пошло веселье. Такая отличная причина лишний раз повоевать с соседями. Синий превыше зеленого, оранжевый – цвет врага, смерть краснорожим! Ну уж нет, спасибо.
– Давай поговорим о чем-нибудь более приятном, – предложил я. – Например о странном куманском убийце. А кстати, его странности ограничиваются цветом лица? Или есть еще что-то?
– Есть – не то слово. Ходит по людным улицам, одетый, по словам Цияны, как пугало, ни от кого не скрывается, демонстративно размахивает здоровенным ножом, нападает на прохожих и, что особенно замечательно, действует при этом крайне неумело. В большинстве случаев жертвы краснолицего отделываются легким ранением или вообще только испугом. Однако несколько нападений все-таки закончились смертью жертвы. Что, в общем, неудивительно. Если достаточно регулярно тыкать в людей ножом наугад, рано или поздно можно случайно попасть в уязвимое место.
– И что, Кумонская полиция до сих пор не поймала этого придурка? – изумился я. – У них там все служащие прямые потомки упиатов? Включая возлежащих на уладасах рядовых?
– Не все так страшно, – улыбнулся Джуффин. – Рядовым полицейским уладасы не положены. Кстати, Трикки с ребятами на их месте тоже сели бы в лужу. И совсем не факт, что наши с тобой задницы остались бы сухими. Штука в том, что, нанеся удар, краснолицый убийца сразу же исчезает. Мгновенно. Как будто ушел Темным Путем. Впрочем, тогда его можно было бы отыскать, благо у халифа Нубуйлибуни Цуан Афии есть свои Мастера Преследования; техника у них несколько иная, но результат примерно тот же, что у наших. Но никакого следа они не обнаружили. Из чего Цияна, как и мы с тобой насмотревшаяся в последнее время на разгуливающих по городу сновидцев, сделала вполне логичный вывод, что таинственный убийца с красным лицом тоже спит и видит приятные сны о том, как нападает на ни в чем не повинных жителей Кумона, а ударив жертву ножом, тут же просыпается у себя дома. Собственно, затем она и присылала мне зов – посоветоваться. Узнать, может ли такое быть, хотя бы теоретически. А я сказал, что шансов на это
