зримому, что вы так вовремя пришли на помощь!
– А чангайское варенье? – строго спросил я. – Уверен, что это настоящий деликатес и стоит соответственно. А я практически полбанки извел.
– Нам его подарили, – рассмеялась леди Лари. – Вернее, не нам, а Кадди. Подружка из Чангайи сварила ему на дорогу аж восемнадцать дюжин банок! Кадди страшно ругался, поскольку не слишком высоко ценит чангайскую кухню в целом и черное варенье в частности, а места в багаже и без того уже не было. Но пришлось взять. У нас не принято отказываться от подарков. А будучи поваром, Кадди не может выбрасывать еду, по крайней мере, пока она не испортится так, что ее уже невозможно спасти никакой готовкой. Это важнейшее правило Восьмой Великой Гильдии Урдерских поваров, в которую он вступил незадолго до отъезда.
Я так умилился, что даже не стал подшучивать над «восьмой великой гильдией», хотя язык, конечно, чесался.
Вместо этого я укоризненно сказал:
– Хозяйке трактира не следует быть столь откровенной с богатым клиентом. Запомните на будущее: все что угодно можно объявить редким дорогим деликатесом – при условии, что гость только что уминал это за обе щеки.
– Да, наверное, – смутилась леди Лари. – Я вам уже говорила, я плохая хозяйка трактира.
– Вы просто отличная! И вообще все тут у вас, – вмешался Малдо, сидевший за столом с абсолютно счастливой рожей и совершенно не порывавшийся удрать на свою стройку века. А ведь обычно дольше получаса он за пределами Дворца Ста Чудес не выдерживает, начинает нервничать, поминутно вскакивать с места и объяснять, что у него бездна работы, а время летит. Если бы мы с Кофой еще вчера не обсудили удивительное воздействие урдерского трактира на психику посетителей, я бы, пожалуй, начал беспокоиться – что это с гением стряслось? А так ясно: просто еще одна жертва неотразимого и, в общем-то, необъяснимого обаяния «Света Саллари». Нашего полку прибыло.
– Я уже сыт, а уходить не хочется. Можно я еще немножко просто так посижу? – спросил он – не то меня, не то хозяев.
– Нужно! – сказала с потолка Иш. – Вы же еще Скрюух не видели. Она по утрам спит, но вскоре после полудня обычно выходит поесть.
«Ну надо же, – подумал я. – Птица, а понимает, как следует организовывать свою жизнь. Родная душа».
Достал из кармана корону, положил на стол. Сказал:
– Не хотите говорить, сколько мы должны за еду, сами виноваты. Мучайтесь теперь с этой «большой деньгой». Ищите, где ее разменять.
– Но это слишком много! – запротестовала леди Лари.
– Сам знаю. Но, во-первых, вы наказаны за несговорчивость. А во-вторых, в моих интересах платить вам побольше, чтобы не вздумали разориться и закрыть трактир. Лично я заинтересован в вашем процветании как никто.
– Почему? – просияв, спросила она.
– Да потому что я ваш сосед. И кроме вас возле Мохнатого Дома, как назло, больше ничего интересного.
Месть леди Лари была страшна: она всучила мне целых две банки черного чангайского варенья. В подарок. И тут уж ее взяла, отвертеться мне не удалось.
– …Это что за… удивительное вещество? – спросил сэр Шурф, когда я поставил на его письменный стол банку с черным вареньем.
– Яд, конечно. А что еще я мог тебе принести?
– Весьма любезно с твоей стороны. Мне очень давно не делали подобных подарков. Потому что все остальные, в отличие от тебя, прекрасно знают, что яды на меня обычно не действуют.
Мой оптимизм был несокрушим.
– Это тебе только кажется. Просто ты черное чангайское варенье пока не пробовал. Страшная вещь. Представляешь, оно соленое!
– Рад за него, – сухо сказал Шурф. – Если бы я сам был вареньем, то, вполне вероятно, избрал бы для себя именно такую судьбу. Но почему ты решил, будто мне необходимо стать обладателем черного чангайского варенья? Какой от него толк?
– Да никакого особенного толка, – честно признал я. – Просто оно вкусное. К тому же, мне только что подарили целых две банки. Одна худо-бедно помещается в мой единственный карман. А вторую девать уже некуда.
– А. То есть это мольба о спасении, наспех замаскированная под великодушный жест. Ладно, тогда можешь оставить банку тут.
– На самом деле оно действительно вкусное, – сказал я. – Очень странное, но вкусное. Я подумал, может быть, тебе будет интересно. Как ученому, я имею в виду.
– Как ученому мне, в первую очередь, интересно, намерен ли ты выслушать мой рассказ об Урдере, – флегматично заметил мой друг. – Или необходимость в сведениях о нем уже отпала, пока я сидел в библиотеке?
– Ох, нет, что ты. Какое там отпала. Наоборот. Вчера мне было просто любопытно. А сегодня с утра выяснилось, что возможно мне и правда следует узнать про этот грешный Урдер побольше. Потому что… Нет, лучше потом расскажу. Чтобы не сбивать тебя с толку.
– Если бы меня было возможно сбить с толку, ты бы уже сделал это одной левой. В тот момент, когда поставил на мой стол банку со странной черной смесью, а потом объявил, что это яд. Я, каюсь, в первый момент почти поверил. Подумал – не можешь же ты так нелепо шутить. Порой я тебя недооцениваю.
