младенец. Вернее, как усталый герой перед свершением очередной дюжины подвигов. Я понятно объясняю?
– Да, вполне. Причудливый способ управления собственным настроением. Но если для тебя он работает, не стану оспаривать его право на существование. Затруднение однако состоит в том, что завтра на рассвете ко мне в кабинет должны явиться представители Королевской Письмоводительской Канцелярии для малосущественных, но, к сожалению, совершенно неизбежных на данном этапе переговоров об изменении порядка деловой переписки между Орденом Семилистника и Его Величеством. И отменить эту встречу я уже не могу.
– Ну, значит, вытолкаешь меня отсюда за четверть часа до ее начала. Я тебя, конечно, возненавижу, но ненадолго. К полудню пройдет.
Не дожидаясь ответа, я перебрался в самое просторное кресло. Залез в него с ногами, кое-как уложил голову на подлокотник. Действительно вполне можно жить.
– Ладно, – сказал Шурф. – Договорились. Вытолкаю за четверть часа.
Я даже во сне не забывал об этом его обещании.
Мне снова снилось, что я играю в «Злик-и-злак» с сероглазой незнакомкой, и во время игры я то и дело повторял: надо поторапливаться, скоро меня разбудят, и хорошо бы к тому моменту успеть закончить нашу партию, иначе весь день насмарку, вместо того, чтобы заниматься делами, буду обдумывать очередной ход и сокрушаться об отсутствии кубиков, поэтому давай уже, передвигай свою фишку, злок-йок, не мой, а лиловый – эй, погоди, это, что ли, получается, я уже продул? Не пойдет. Давай еще раз, только быстро, быстро!
А сероглазая смеялась: конечно, давай, куда ты спешишь, все время этого Мира – наше. Неужели ты до сих пор не знаешь, что время во сне течет не так, как наяву, и можно сыграть сорок тысяч партий, задремав всего на пару минут? А можно проспать сутки и даже кубики не успеть бросить, но не беспокойся, сегодня так не случится. В этом сновидении я хозяйка, и время здесь тоже мое. Течет, как я пожелаю. А мне интересно с тобой играть.
Мне тоже интересно с тобой играть, – думал я. – Так интересно, что ладно, не стану возмущаться, с какой вдруг стати ты хозяйка в моем сновидении, и какого черта время тут тоже твое. И даже имя у тебя не спрошу. Да и что толку в имени, какое мне дело до сочетания звуков, обозначающих твое присутствие в человеческом мире? По себе знаю: как ни назови, а я все тот же, глубоко-глубоко, под толщей своих имен, событий, памятей, каждая из которых перечеркивает все остальные, но правдой при этом может быть только сумма, и поди ее сосчитай. Так что к чертям собачьим мои и твои имена, лучше кидай кубик, это гораздо важнее любых разговоров, потому что, пока ты делаешь ход, вот этот свой излюбленный рисковый прием – не вперед, как пошел бы я сам, а назад, на поле, где стоит моя фишка, чтобы получить право дополнительного броска, который может принести тебе мгновенное поражение или, напротив, победу, итог никогда не известен заранее – так вот, пока ты делаешь ход, мне так ослепительно ясно, как следует поступить, не сейчас, а потом, наяву, что волосы дыбом, и я не знаю, чего мне хочется больше: проснуться, вскочить с криком: «Я все понял!» – и браться за дело, или напротив, надеяться, что поутру я ничего не вспомню и буду свободен от этой невыносимой ясности, с которой еще поди уживись.
Поэтому, – думал я, – ладно, договорились, в этом сне ты хозяйка, я гость, и как будет, не мне решать.
Когда я проснулся, бледное зимнее солнце стояло уже сравнительно высоко. Судя по его положению в небе, до полудня было еще неблизко, но и рассвет давным-давно миновал.
Если учесть, что проснулся я от падения на пол, станет понятно, сколь удивительной и непредсказуемой штукой казалась мне собственная жизнь в первые секунды после пробуждения. Потом я увидел Шурфа и как-то сразу успокоился. Потому что если он здесь, значит, ситуация под контролем, можно особо не раздумывать, что происходит, надо будет – объяснит. А нет, так и плевать.
Впрочем, потом я вспомнил наш вчерашний разговор и крепко пожалел, что вообще проснулся. Вот некоторые счастливчики, говорят, умирают во сне, даже не заметив, что с ними случилось. Умеют люди устроиться, что тут скажешь. Но я – не один из них, локти кусать поздно. Дело сделано, добро пожаловать в жизнь наяву. И не забывай, вчера ты обещал проснуться героем, да еще и сказочным – кто тебя за язык тянул? А теперь отступать некуда, слово надо держать.
Я улыбнулся так широко, что чуть скулу спросонок не вывихнул. И спросил:
– Слушай, а почему ты не вытолкал меня до рассвета, как собирался?
– Потому что ты обещал меня за это возненавидеть, – объяснил Шурф. – Правда, всего до полудня, но это довольно большой промежуток времени. А ты и за пять минут способен натворить столько, что за всю жизнь потом не расхлебаешь. Поэтому перед началом совещания я просто спрятал тебя в пригоршню. А теперь вернул на место. К сожалению, недостаточно аккуратно. Все-таки разбудил. Прости.
Я ушам своим не поверил. И глазам. И прочим органам восприятия. Потому что все это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Дело даже не в том, что именно говорил мой друг. А в его интонации. И в том, как он при этом выглядел. Нормальный живой человек, даже не слишком усталый. Ни намека на неумело воскрешенного мертвеца, так напугавшего меня прошлой ночью. Он что, уже все провернул, пока я дрых?! И мне, получается, не надо?..
– Никаких сведений о возможности исчезать вместе со следом в Орденской библиотеке действительно не нашлось, как я и предвидел, – сказал Шурф. – А значит, их нет нигде. Все-таки у нас самое полное собрание книг по теории магии в Соединенном Королевстве.
– Ты что, всю ночь в библиотеке просидел?
– Да почему же всю ночь? Двух часов за глаза хватило на поиски. Для меня это, сам знаешь, скорее отдых, чем работа… Не смотри на меня так, Макс. Не хочу тебя разочаровывать, но придется. Нет, я еще не успел разобраться со своим проклятием. И по-прежнему даже не представляю, с чего начинать.
