Но, к моему удивлению, он не стал ни о чем расспрашивать. Наоборот, сказал:
«Никому не собирался это говорить, но тебе все-таки расскажу. Несколько дней назад я был у Правдивого Пророка».
Дырку над ним в небе. И этот туда же.
«И он сказал мне совершенно неожиданную вещь, – продолжил Кофа. – Примерно так: вот это ощущение, которое ты сейчас испытываешь, и есть то самое счастье, о котором ты столько слышал от других людей. И никогда не понимал, о чем они толкуют».
«Ни хрена себе», – откликнулся я.
Надо же хоть что-то сказать в ответ на такое признание.
«Примерно так же и я подумал, – согласился Кофа. И после долгой паузы, когда я уже начал подозревать, что он просто, не прощаясь, прекратил разговор, добавил: – Я думаю, Хонна прав. Очень любезно с его стороны было сообщить мне эту новость. Я же действительно мог бы не догадаться».
Я молчал, совершенно потрясенный услышанным. Даже не знаю, что меня больше удивило: тот факт, что Кофа никогда прежде не был счастлив, или что сделался счастливым теперь, или все-таки, что он мне об этом рассказал. Пожалуй, третье. Не тот человек сэр Кофа Йох, чтобы ждать от него столь обескураживающей откровенности.
Но не спрашивать же: «А зачем вы мне все это говорите?» Тем более, что и так, в общем ясно, зачем.
«Все, что с нами однажды случилось, уже неотменяемо, – наконец сказал я. – И в этом смысле всякая минута счастья – навсегда. Правда, до сих пор я не видел ни одного человека, которому от этого стало бы легче в тот момент, когда…»
«Ну, все это и так понятно, – перебил меня Кофа. – Ты учти, я вовсе не пытаюсь тебя растрогать. Просто попробовал объяснить, почему так мало и неохотно помогал тебе в этом деле».
«А на самом деле и не надо было, – ответил я. – То есть вот в этом конкретном случае – не надо. Все к лучшему. Теперь понятно, что это так».
И ускорил шаг. До Сияющей улицы отсюда неблизко. А Темным Путем я туда вряд ли сейчас доберусь. Слишком велико внутреннее сопротивление. Я себя знаю, лучше не рисковать.
Я очень не хотел идти на Сияющую улицу. И, тем более, заходить в «Свет Саллари». И видеть никого, кроме Ди не хотел. Почти всерьез опасался, что гостеприимные урдерцы могут разом исчезнуть от одного взгляда человека, знающего, откуда они тут взялись. Что, конечно, вряд ли. А все- таки ну его к черту, лучше не проверять.
Мое нежелание соваться в трактир было столь велико, что Дигоран Ари Турбон сам вышел мне навстречу. Я столкнулся с ним в арке, ведущей во двор, и обрадовался, что так отлично совпало. Добрый знак.
– Хороший вечер, сэр Макс, – безмятежно сказал Ди. – Вы удивительно вовремя. Нам с Ларичкой как раз удалось уговорить Кадди снова сварить ваш любимый сливочный суп из не-муяги. Он очень не любит часто повторяться, но повару следует учитывать интересы клиентов. Хвала свету зримому, мы сумели его убедить.
Ди, надо сказать, отлично держался, даже лицом больше не белел. И не краснел, за что ему отдельный низкий поклон. Впрочем, возможно, он просто уже не помнил, что мы с Нумминорихом заходили поутру? Магистры его разберут, как он вообще ориентируется в этом своем сновидении. Может быть, только для нас, бодрствующих наблюдателей, есть какой-то непрерывный сюжет, а для него – отдельные фрагменты, связанные друг с другом лишь списком постоянных действующих лиц. Или даже только безграничной любовью, с которой он смотрит на своих домашних.
Ради нее одной имело смысл длить и длить его сон.
– Отличная новость, – сказал я. – Только суп мне сейчас не светит. Времени нет совсем. Даже заходить не буду.
Ди кивнул, как будто заранее ждал такого ответа. И виновато развел руками – дескать, я делаю, что могу. Но безмятежности, хвала Магистрам, не утратил.
– Вы мне доверяете? – спросил я.
Он снова кивнул. На этот раз очень страстно. Как будто хотел вложить в этот кивок гораздо больше, чем мог. Словно за его готовностью доверять стояла наша многолетняя дружба, многократно проверенная делом, а не несколько ни к чему не обязывающих разговоров за столом и одна совместная поездка в Новый Город с пронзительно орущей синей птицей на заднем сиденье амобилера.
– Я играл с вами в «Злик-и-злак», – сказал Дигоран Ари Турбон. – В игре человека сразу видно. С тех пор я твердо знаю, что не хотел бы вас полюбить – это было бы абсурдно, все равно, что пытаться привязать веревкой к ноге морскую волну. Зато доверить вам я готов все что угодно – хоть кошелек, хоть тайну, хоть саму жизнь.
Интересная должно быть у меня манера игры. Но хорошо, что он сделал именно такие выводы. Даже не знаю, как бы я сейчас выкручивался, если бы оказалось наоборот.
– Мне нужно получить от вас согласие на вмешательство в вашу жизнь, – сказал я. – Не могу объяснить, зачем мне оно и почему все так сложилось. Только пообещать, что буду действовать в ваших интересах – как я их себе представляю. Не посоветовавшись ни с вами, ни с вашими близкими, вообще ни с кем.
– Может быть, это и к лучшему, – откликнулся Ди. – Я в последнее время сам не свой. Счастлив, как никогда прежде, словно новое сердце выросло. И
