Если бы у судьбы было человеческое лицо, готов спорить, она бы выглядела в точности как Иллайуни.
От размышлений меня отвлек тот факт, что покоящаяся на моих коленях голова стала заметно тяжелей. Миг спустя Иллайуни подскочил, как будто я уколол его шилом, уселся напротив и испытующе заглянул мне в лицо.
– Это ты нарочно? – спросил он.
– Что – нарочно? – опешил я.
– Меня усыпляешь – нарочно? Никогда не было со мной такого – чтобы рядом с чужим человеком, да еще таким беспокойным, и вдруг задремать.
– Вообще-то я знаю как минимум два способа насильно усыпить человека, – подумав, признался я. – Но оба ужасно хлопотные, нечаянно такое не сделаешь, а нарочно – зачем? Я слишком ленив, чтобы колдовать без крайней нужды. Может быть, на тебя просто подействовала моя усталость?
– А ты от меня устал? – польщенно спросил Иллайуни.
Никогда не знаешь, кому что может показаться комплиментом. Меламори, например, приходит в восторг, услышав: «На тебя страшно смотреть», Шурф чрезвычайно высоко ценит признания, что в старые времена я бы непременно постарался его съесть, сэр Джуффин Халли натурально расцветает, когда его называют карточным шулером, а этому красавцу приятно быть утомительным.
Ладно, почему бы его не порадовать.
– Есть такое дело, – сказал я. – Устал. Вдруг захотелось, чтобы ты замолчал – не навсегда, конечно, а на какое-то время, пока я обработаю полученную информацию и как-нибудь с ней смирюсь.
– Ненадежный ты все-таки человек, сэр Макс из Ехо, – усмехнулся Иллайуни. – Сам не знаешь, чего тебе надо. Только что сходил с ума от любопытства, а теперь – от того, что я его удовлетворил.
– Ну так, наоборот, очень надежный, – возразил я. – Что бы ни случилось, можешь не сомневаться, что я все равно буду честно сходить с ума, невзирая на внешние обстоятельства. Никому не дам сбить себя с толку!
Иллайуни одобрительно рассмеялся и внезапно так резко постарел, что я даже забеспокоился, все ли с ним в порядке. Может быть, я оказался слишком тяжелым собеседником?
Но буквально через несколько секунд он снова выглядел почти мальчишкой. Или даже девчонкой – отчаянно некрасивой, но гипнотически притягательной, как глубокая вода.
– Все-таки очень жаль, что ты пришел ко мне не учиться, – сказал он. – И даже не за бессмертием. Хотел бы я посмотреть, как ты умираешь и воскресаешь… А кстати, зачем?
– Зачем – что?
– Зачем ты сюда пришел? Ясно, что не ради знакомства со мной. И не за моими тайнами – ты даже сейчас, услышав кое-что интересное, явно не горишь желанием вызнать подробности. Тогда зачем?
– Да просто навестить Менке, – честно признался я. – Такой уж у меня сегодня выдался вечер воспоминаний о старых приятелях. Сперва просто послал ему зов, потом он сказал, что рассвет здесь красивый. А я еще никогда не бывал в Суммони. Я вообще пока мало где был, просто не успел попутешествовать. Ну и на него самого посмотреть захотел – какой он стал? Его приятель говорит, что у Менке теперь настоящая чудесная судьба, как в древних легендах. Кто угодно на моем месте тут же побежал бы знакомиться по новой. И расспрашивать, как он дошел до жизни такой.
– Это Карвен вам сказал про чудесную судьбу? – улыбнулся Менке. – Не берите в голову, он любит преувеличивать.
– Карвен отличный мальчишка, – заметил Иллайуни. – Очень талантливый и с большим сердцем. Жалко было отпускать – и его, и Таниту. Но ничего не попишешь, мне нужен только один ученик. Пришлось делать выбор. И я остановился на том, кто не мог без меня обойтись.
– Я был самым бестолковым, – весело подтвердил Менке. – И самым слабым. Ни на что толком не годился. Поэтому Мастер Иллайуни решил меня не отпускать. Понял, что без него я пропаду. А ребята, конечно, подумали, будто меня оставили, как самого способного. И не верят, что на самом деле все было наоборот. Наверное, никогда не поверят.
– Ты был не столько самым бестолковым, сколько самым доверчивым, – улыбнулся Иллайуни. – На самом деле это великий талант. Доверчивость – кратчайший путь к бессмертию, если попадешь в хорошие руки. Ты оказался настолько удачлив, что сразу попал в мои – совсем молодым. Не мог же я тебя подвести.
На этих словах он зевнул, да так заразительно, что я тоже сразу захотел спать.
– Невежливо гнать гостя взашей, но придется. Мне уже давным-давно пора спать. Еще час назад улегся, да ты уснуть не дал. Тебя было слышно издалека, хотя обычно стены дома милосердно берегут меня от любых потрясений. Но с тобой они не справились. Одно только твое присутствие на нашем берегу звенело, как корабельные колокола в порту в ветреный день. И еще вопросы. Очень много вопросов, по большей части несформулированных; строго говоря, ты просто хотел узнать все сразу, при этом совершенно не представляя, что может скрываться за этим «все». И каждый твой невысказанный вопрос визжал и верещал на свой лад – невыносимо!
– Прости, – сказал я. – Сам понимаешь, я не нарочно. Даже не подозревал, что от меня столько шума. Хотя мой друг в свое время говорил, что я дурно влияю на деревья в его саду: чего доброго научатся у меня беспокоиться, выкопаются из земли и станут бегать по городу, нервно размахивая ветвями.
