ужасно старый, столько тысячелетий, по-моему, вообще никто из людей не живет, даже самые могущественные колдуны. У них все совершенно иначе устроено, в том числе чувства. Особенно чувства! И то, что для нас предельная степень близости, для них – просто один из множества способов приятно провести время с чужими людьми. А что для них настоящая близость, этого я, наверное, даже вообразить никогда не смогу. В общем, мы очень разные, только с виду похожи – две руки, две ноги, и все остальное примерно на том же месте.
– И это здорово сбивает с толку.
– О да. Такими как Мастер Иллайуни лучше любоваться на расстоянии – как морем или закатом, которые делают нас счастливыми одним своим присутствием, не устанавливая с нами каких-то особых отношений. Танита это сразу поняла и была рядом с ним очень счастлива. Ну и до нас с Менке в какой-то момент дошло, но нам, по понятным причинам, с самого начала было проще. А Шимора упорно оценивала поведение Мастера Иллайуни, как если бы он был человеком – примерно таким же, как мы, просто старше и немного умнее. «Хитрее», как говорила она сама. И быстро дооценивалась до такой катастрофы, что хоть плачь.
– Мама дорогая, – потрясенно вздохнул я. – И я еще имею наглость периодически жаловаться на свою судьбу! Была бы она такой злодейкой, как я ее рисую, сделала бы меня девчонкой, которую угораздило влюбиться в старого кейифайя. Хуже, пожалуй, уже ничего не придумаешь. Правда, родиться одним из людоедов энго с окраины Красной Пустыни тоже, наверное, не сахар. Но все равно полегче: они, говорят, совершенно безмозглые. Вполне можно жить.
Карвена мое признание, похоже, шокировало. Причем даже не из-за отчаянной готовности родиться безмозглым людоедом.
– Вы что, правда жалуетесь на свою судьбу? – спросил он. – Или просто для красоты так сказали?
– Да почему же сразу для красоты. Бывает еще как жалуюсь. У меня вообще довольно склочный характер. Ну и судьба, положа руку на сердце, умеет иногда удивить и… скажем так, порадовать. А потом догнать и еще раз порадовать. И снова удивить. Но самого худшего она со мной, как я сейчас понимаю, все-таки не учинила. Надо бы это запомнить и почаще ее благодарить. А Айса, конечно, влипла, что тут скажешь.
– Ну да, – согласился Карвен. – Вот я и ломал голову, как ей помочь. И вроде бы нашел способ.
– Вот это ваше развлечение со смертью?
– Ну да. Шимора говорила, ее мучает, что среди наводнивших город сновидцев иногда встречаются тяжелобольные люди, которым предстоит скоро умереть. И она не может ни помочь, ни перестать это видеть. Это и правда тяжелое испытание. Собственное бессилие невыносимо, особенно когда у тебя на глазах кто-то умирает. Не знаю, как настоящие знахари с призванием это выдерживают. Потому что и без призвания – совсем не мед. В общем, я ей предложил: давай попробуем что-нибудь с этим сделать. Научу тебя всему, что знаю, а дальше поглядим.
– И получилось? – недоверчиво спросил я.
– Ну да. Это оказалось совсем несложно; честно говоря, я с самого начала думал, что так и будет. У Шиморы со сновидениями совсем не ладится, не ее это призвание. А Мастер Иллайуни учил нас засыпать таким образом, чтобы присниться пациенту…
– Выстрелив собой, как из бабума, ему в лоб? – подхватил я, вспомнив объяснения Меламори.
– Ух ты! И такая техника есть? – восхитился Карвен. – Нет, нас учили совсем иначе: передвигаться по таким специальным невидимым, но явственно ощутимым тропам, рисуя в воображении облик того, кому должны присниться, страстно желать встречи, и в итоге так себя накрутить, что все пути поведут в его сон… Собственно, у меня с этим тоже были проблемы: обычно я попадал не в сновидение пациента, куда нас вел Мастер Иллайуни, а сюда. И еще в разные места. Потому что на самом деле страстно хотел увидеть всякие удивительные штуки, а вовсе не кого-то лечить.
– Тебя можно понять.
– Ну да. В сновидении человек обычно предельно честен, и это огромная сложность – теоретически преодолимая, но, как оказалось, не в моем случае. К счастью, иногда стремление узнать что-нибудь интересное оказывалось сильнее желания шляться где попало. Поэтому несколько важных уроков я все-таки получил. Открывать Врата и изгонять смерть технически довольно просто – при условии, что делаешь это не в сновидении, где приходится контролировать не только свои действия, но и внимание сновидца, которое должно быть на тебе сконцентрировано, и его хаотические перемещения между слоями иллюзорных пространств, и даже число собственных рук. Потому что, если отвлечешься, тут же может вырасти целая дюжина дополнительных, и работать становится совершенно невозможно.
– Ужас какой, – искренне сказал я. – Я бы чокнулся. А Менке, получается, все это уже умеет? Во дает!
– Он говорит, иногда у него вроде бы кое-что получается. Но я-то понимаю, что стоит за этими «иногда» и «кое-что»! Это так невероятно круто, что знай я его чуть хуже, решил бы, что врет. На самом деле, чтобы научиться брать сновидение под полный контроль, требуется время. Очень много времени! Кейифайи этому искусству тысячелетиями обучаются. Могут себе позволить никуда не спешить… Да, так все это я к чему: успешно действовать в сновидении очень трудно, но сам по себе ритуал открытия Врат совсем несложный. И мне пришло в голову, что у нас с Шиморой появилась уникальная возможность применить эту технику наяву, с людьми, которые все самое трудное уже сделали сами. В смысле увидели нас во сне. Эта идея совершенно меня окрылила. И я предложил ей попробовать. Мне казалось, что для Шиморы это важно – сделать то, что долго не получалось. Иногда человеку необходимо победить свое «не могу», потому что оно лежит поперек судьбы как огромный камень, мешает течь дальше… Хотя чего я вам рассказываю. Готов спорить, такие вещи вы знаете лучше меня.
