принятому среди них старшинству: «Эдорьян, Легери, Алуя, Торайя, Танри, Шайяра, Кирена, Сулайор, Ум-Моррей, Айятарва, Бренайли, Фанна-Ла, Оринава, Гу-Тиризак, перед вами Клари Ваджура, чей дух несгибаем, а сердце свободно, он намерен стать одним из вас. Это его вторая битва, приходите, он ждет».
Если бы не специальные магические приемы для кратковременного укрепления памяти, которые используют столичные студенты перед экзаменами, а некоторые особо легкомысленные преподаватели при подготовке к лекциям, хрен бы я сейчас так красиво выступил, не подглядывая в шпаргалку. Все-таки целых четырнадцать имен, одно другого диковинней. Спасибо хвостатому профессору Дримарондо, вовремя он меня этому фокусу научил.
Я закончил говорить, в глубине души ожидая, что в ответ раздастся какой-нибудь грохот или хотя бы отдаленный вой урагана, но ничего не случилось. Только заросшая голубой травой пустошь озарилась первым лучом восходящего солнца. Что-что, а время мы подгадали идеально. Я сказал себе, что это хороший знак. Все сегодня хороший знак, но вот этот солнечный луч – особенно.
Трусил я, конечно, неописуемо. Нет ничего хуже, чем бояться не за себя.
«Оставьте меня тут и ступайте, – сказал Клари Ваджура. – Если замешкаетесь, будете считаться равноправным участником битвы. И если, не ровен час, сможете выстоять, придется вам тоже становиться ветром. А у вас, в отличие от меня, немало серьезных резонов оставаться тем, кто вы есть».
Я молча кивнул, положил его на землю, зачем-то поправил складки ветхого одеяла, развернулся и пошел обратно – туда, где нетерпеливо похлопывая ладонями по коленям, сидел Товуайра. От волнения лицо его стало пунцовым, а зеленые глазищи – натурально размером с плошки. И давно не стриженые волосы встали дыбом, как шерсть на загривке разъяренного кота. Вот в такие моменты по-настоящему, остро, как в первый день понимаешь, что находишься в другом мире, только на первый взгляд привычном и обжитом, а на самом деле чужом, неизвестном и неизученном. И если тебе кажется, будто он населен людьми, так это просто нелепое антропоцентристское заблуждение. Мало ли что у окружающих тебя удивительных существ тоже по две руки и ноги.
– На самом деле ветры совсем рядом, – почти беззвучно сказал мне Товуайра. – Я их чую; все, кто вырос возле границы, знают, когда ветры близко. Они могли успеть напасть, но почему-то дали тебе уйти. Так очень редко бывает. На твоем месте я бы их поблагодарил.
Вежливость никогда не помешает, – согласился я. И громко сказал:
– Спасибо вам, Эдорьян, Легери, Алуя, Торайя, Танри, Шайяра, Кирена, Сулайор, Ум-Моррей, Айятарва, Бренайли, Фанна-Ла, Оринава, Гу-Тиризак, что позволили мне уйти.
А в ответ услышал – не голос, и на Безмолвную речь это не слишком походило, скорее на сильный удар, каким-то образом оформившийся в слова: «На здоровье». Ну и дела.
Я ждал начала бури, и Товуайра ждал, придвинувшись ко мне вплотную, готовый в любой момент не то заслонить меня своим гигантским телом, не то, наоборот, спрятаться за мою спину. Похоже, он сам пока не решил, как лучше. И Клари Ваджура, лежащий всего в полусотне метров от нас, за невидимой чертой тоже ждал.
Я откуда-то знал, что сейчас он смеется – беззвучно, не изувеченным телом, а всем своим существом и еще травой, землей, ясным жемчужно-зеленым небом, бледным утренним солнцем – всем, что нашлось под рукой. Над собой, пальцем пошевелить не способным, но заявившимся на битву, которая и самому крепкому человеку не по плечу, и надо мной, дураком, притащившим его сюда, обещая победу, и над Йохлимской пустошью, поневоле ставшей местом этого абсурдного действия, и над ветрами, которым достался такой вот грозный противник, и над своей немилосердной судьбой, внезапно зашедшей в тупик, откуда нет ни одного достойного выхода. И дороги назад тоже нет.
Это не было ни истерикой, ни безумием, ни вызовом, ни демонстрацией удали. Клари смеялся от чистого сердца – просто внезапно увидел со стороны себя самого, завернутого в старые тряпки калеку, и нас с Товуайрой, тех еще великих героев с вытаращенными глазами перепуганных котят, оценил степень нелепости нашей общей затеи, и не смог сдержать смех.
До сих пор я полагал, что у меня обостренное чувство комического, но следует признать, до магистра Клари Ваджуры мне далеко. Как пешком отсюда до «Трехрогой Луны» в старой части города Ехо, в провинции Угуланд, в Соединенном Королевстве, на материке Хонхона; в общем, ничего так пришлось бы пройтись.
Собираясь сюда, я готовился к драме, буре и натиску, а вместо них получил затянувшуюся паузу, скрашенную каким-то образом передавшимся мне весельем главного героя, но отягощенную томительным ожиданием, с каждой минутой которого наше общее будущее виделось мне все страшней – не зря же эти гады тянут, небось на мою хитрость со Смертным Шаром у них есть своя, и теперь они собираются с силами, чтобы каааааааак…
«Прощайте, сэр Макс, – вдруг раздался в моей голове голос Клари Ваджуры. – Спасибо. Уже все. Ухожу».
После этого голова у меня отключилась окончательно и бесповоротно. Я решил, что «ухожу» означает «умираю», вскочил и рванул к нему, чтобы… чтобы – что? Сам не знаю. Наверное, метать Смертный Шар за Шаром, приказывая магистру Клари дожить до заката, несмотря ни на что, я же так здорово все придумал, нельзя, чтобы не получилось, я так не…
«Я так не играю, – думал я на бегу, – я так не согласен, не допущу, не позволю, не может этого быть, чтобы ты, гад такой, взял и умер, я так не могу!» Даже не вспомнил о невидимой границе, которую не следовало пересекать, добежал до груды тряпья, в которое был завернут Клари Ваджура, бухнулся на четвереньки, сложил пальцы в щепоть, и лишь тогда понял, что его больше нет. В смысле тела нет, только ветхие одеяла, две штуки, вязаное полосатое,
