– Убирайся, – ответила она, сидя рядом с Ургашем.
По дороге обратно Ош понял, что случилось с юношей.
До этого дня Адам Олдри никогда не убивал.
Вскоре суматоха улеглась. Мертвецов утащили в лес на съедение диким зверям. Конечно, была и другая возможность их использования, но пока что орки не настолько отчаялись, чтобы прибегать к подобным мерам. В скальный лагерь вернулась прежняя относительно спокойная жизнь. С каждым днём зима крепчала и, словно ей наперекор, крепчал Ургаш.
Только теперь Ош понял, почему вожак, обуздав свою ярость, не расправился с бунтовщиками. Недостаток пяти убитых охотников уже начинал сказываться на способности банды прокормить себя в это жестокое холодное время.
Когда другие уже поговаривали о набеге на соседнее поселение людей, Ош старался всё своё свободное время проводить с пленниками. В знак доброй воли он оставил Адаму его меч. Локвуд же теперь пользовался покровительством Ургаша. Никто в лагере не смел тронуть его, как и старика Ушана.
Тяжёлые происшествия и совместные невзгоды неизбежно сближают своих невольных участников. Так, даже старый сварливый ключник стал относиться к оркам с большей терпимостью. От него Ош узнал о королевской присяге. Древний обычай, по которому любой мог поклясться в верности Серому престолу, вступив в королевскую гвардию. Если монарх одобрял претендента, все его прегрешения прощались в пользу будущей славной службы на благо государства.
– Любой? – спросил Ош.
– Да, любой, – подтвердил старик. – У тебя что, воск в ушах?
Именно этого и искал орк. Последний осколок обожжённой глины, из которой складывался стройный сосуд его безумного плана.
Ош ждал удачного момента, чтобы обсудить замысел с вожаком, и скоро этот момент представился. В пещеру людей вошла Зора и с обычной своей грубоватостью сказала, что Ургаш хочет его видеть.
В жилище вождя лениво потрескивал костёр, озаряя гротескную обстановку тусклым красноватым сиянием. Возле сложенного из камней очага сидел закутанный в шкуры Ургаш. Рядом с ним устроился Ушан. Старый орк уже почти оправился от своего ранения. Смотря вперёд невидящими глазами, он грел руки над огнем.
– Чего встали? – раздражённо спросил вождь. – Садитесь.
Зора с Ошем послушно заняли место у костра.
Ургаш выдержал небольшую паузу, потом заговорил:
– Вы, трое, похоже, единственные, у кого есть мозги из всего этого сброда. А так как думать они не умеют, нам придётся сделать это за них.
Ош был поражён. Его удивила не столько внезапная похвала из уст Ургаша, сколько сама природа этой встречи. В его родном племени все решения всегда принимал вождь. Он ни с кем и никогда не советовался. Это было его право. Право сильного.
– Еды мало, – посетовал Ушан. – Если ничего не изменится, к концу зимы мы будем жрать друг друга.
– Вчера я видела у ручья следы варгов, – продолжила Зора. – Дурные следы. Глубокие.
– Наездники, – фыркнул Ургаш, сплюнув в огонь. – Племя Клыка подбирается к нам.
– В лагере молвят, надо напасть на людей. – В голосе Ушана мелькнула кровожадность.
– А что говоришь ты? – спросил его Ургаш.
– У них много еды, – ответил старик. – Еда – хорошо.
– А ещё у них стены и много стрел, – вмешался Ош. – Нас и так мало.
Никто не стал с ним спорить.
– Надо уходить на север, пока блохастые не отрезали нам путь, – рассудил Ургаш.
– Мало еды, – возразил Ушан. – Сначала бить людей. Потом уходить.
– Нельзя, – сказал Ош.
– Ты их защищаешь? – Зора наградила его злобным взглядом.
– Бить людей – звать железных всадников. – В памяти Оша воскрес образ кургана из мёртвых сородичей. – Нас всех перебьют.
– Глубокий снег, – возразил Ушан. – Они не догонят нас.
– Есть другой путь, – настаивал Ош.
Две пары жёлтых глаз уставились на него. Их было бы три, если бы не слепота Ушана.
– У нас есть деньги людей, – пояснил Ош. – Зачем нападать? Мы просто купим еды.
– Ты, что ли, пойдёшь? – усмехнулась Зора.
– Нам менять на металл, как люди? – поддержал её Ургаш с ощутимым отвращением.
