– Но он – орк, молодой господин! – не унимался Локвуд.
Адам улыбнулся. В его глазах плясал иронический смех.
– Учитель, ты скажешь мне, что среди людей нет подлецов и негодяев?
Он поставил особое ударение на слове «люди», наверняка вспомнив старую дорогу. И старик сразу понял это.
Ош чувствовал, что Локвуд ещё много хочет сказать своему воспитаннику, но сдерживается. Возможно, старик подождёт, пока орк уйдёт, чтобы разубедить Адама, но, глядя в глаза юноши, Ош понимал, что это вряд ли удастся.
– Мы согласны, – вновь сказал Адам, обратившись к Ошу, – но у меня есть три условия.
– Говори.
– Во-первых, ты будешь слушать меня и учителя во всём. Ты будешь учиться.
– Пусть будет так.
– Во-вторых, часть денег, которые ты сулишь нам, я отправлю домой, моей матери. И сделаю я это перед нашим отъездом.
Ош кивнул.
– И наконец, в-третьих, мы вернемся туда, где вы схватили нас. Мы похороним останки моего отца. И мы сделаем это немедленно.
– Я согласен, – сказал Ош, – но закапывать твоего отца мы пойдём утром. Сейчас слишком темно для ваших человеческих глаз.
– Хорошо, – согласился Адам. – А сейчас оставь нас, пожалуйста. Мне бы хотелось посоветоваться наедине с моим наставником.
Сохраняя молчание, словно опасаясь спугнуть свою удачу, Ош поднялся и вышел из пещеры, плотно завесив полог. Он направился прямиком к Ургашу. Убедить людей – это одно. В их положении выбирать не приходилось. Убедить вожака – совсем другое дело.
Ургаш тоже кричал на него. Тоже называл безумцем. Несколько раз хватался за оружие, но так и не решился размозжить лысую голову Оша. Иначе и быть не могло. Ош был готов к этому. Переступая порог хижины вождя, он понимал, что Ургаш может просто убить его, как это некогда предсказывала Зора.
Любой, решивший воплотить план, о котором говорил Ош, должен был смириться со своей смертью. Ош смирился. В конце концов, он умер уже давно, там, вместе со своим племенем. Им владела мрачная решимость.
– Служить? – бушевал Ургаш. – Ты предлагаешь нам служить им?
То и дело вождь в припадке ярости хватал голову Оша обеими руками и, сдавливая её, жадно вглядывался в разноцветные глаза орка, пытаясь понять, что за мысли таятся в них. В такие моменты Ош не сопротивлялся. Он просто смотрел на вожака, снова и снова озвучивая детали своего плана.
Слова лились сами собой. Ош говорил о необходимости перемен. Говорил о будущем. Говорил об орках, о людях, о выживании. Он не знал, насколько успешно эти речи достигали берегов бушующего сознания Ургаша. Позднее он и сам не мог понять, как ему удалось убедить этого великана. Почему безжалостный вождь, питавший столь жгучую ненависть к людям, согласился с ним? Он понимал, что в Ургаше шла чудовищная внутренняя битва, но ему оставалось лишь догадываться о её истинных причинах и масштабах.
Когда разговор подошёл к концу, вождь велел Ошу позвать Зору. Уединившись для обсуждения, они быстро перешли на повышенный тон, но снаружи разобрать содержание беседы было невозможно. Ош ждал, гадая, о чём говорят люди и орки, когда его нет рядом. Становился ли он изгоем для всех? Быть может, он вообще напрасно всё это затеял? Быть может, мир сам всё устроит без его помощи? Кто он такой, чтобы вмешиваться?
Шкура, закрывающая вход в хижину, распахнулась, и вышла Зора. Резкие, порывистые движения выдавали её волнение. Не говоря ни слова, она подошла к Ошу и что было силы ударила его в лицо маленьким, но крепким кулаком.
От неожиданного, сокрушительного удара Ош повалился на землю. Во рту сразу возник солоноватый вкус крови.
– Надеюсь, ты доволен, тупица?! – крикнула Зора. – Потому что я еду с тобой!
[1] Вивексия – радикальный метод лечения, включающий в себя рассечение тканей больного, то есть хирургическая операция.
Глава одиннадцатая. Беглецы
Что есть благодарность потомков перед безжалостной поступью времени? Какое деяние устоит перед пыльным дыханием истории? Какая жертва не будет забыта? Кто станет в глазах грядущих поколений мессией, а кому уготована роль тирана? Память коротка и недолговечна. Она часто предаёт и обманывает нас.
