болт. Который он, видимо, хотел выдернуть, но не смог, поскольку силы уже оставили его.
– Что за на?.. – только и вымолвил Сачок, после чего его глаза закатились и он рухнул навзничь. Прямо в размазанную по полу чужую кровь.
– Сачок, твою мать! – Культяпый подскочил к корешу, но, как и в случае с Дубаем, тоже ничем не смог ему помочь. Короткая стрела вошла в тело Сачка почти целиком, а ее наконечник торчал у него из спины.
«А ведь я его предупреждал!» – хотел сказать Мизгирь, но деликатно промолчал. И дождался, пока у Культяпого минует приступ бешенства. Кратковременный, но яростный. Схватив стул, громила размолотил его в обломки о стену, затем перевернул стол и напоследок пнул печурку, видимо, собираясь опрокинуть и ее. Но та устояла, и чулымец лишь отбил себе ногу.
– Долбаная чугуняка! – Морщась, Культяпый оперся о стену и затряс ушибленной ступней. – Слышь, Мизгирь: если здесь и остались лекарства, они все в этом долбаном сейфе. Иди проверь, если они тебе позарез нужны. А мне уже осточертели трупы и подлянки.
– Хорошо, – не стал спорить комвзвода. После чего подошел к сейфу, встал так, чтобы не нарваться на еще одну стрелу – маловероятно, но кто знает, – и посветил внутрь фонариком.
Нехитрая ловушка с арбалетом была в сейфе одна. Но Морок мог припрятать второй убийственный сюрприз среди коробок. Продолжая стоять сбоку от двери, Мизгирь кинул внутрь сначала один обломок стула, а затем еще парочку. Так, чтобы они толкнули штабель из коробок и заставили ловушку сработать.
Ничего не случилось, и капитан рискнул наконец войти в хранилище.
Красные кресты на упаковках дали понять, что чулымцы не ошиблись. Запас медикаментов в конторе и правда был серьезный. Но прежде чем выбросить наружу коробки и проверить их содержимое, Мизгирь обратил внимание на переносной контейнер с шестью металлическими баллонами. Они походили на те, которыми пользуются дайверы и альпинисты, только их упаковка выглядела как армейская. И была рассчитана не на шесть, а на восемь баллонов – два гнезда в ней оказались пусты.
– Будь ты проклято, больное животное, – вновь обругал Мизгирь Чернобаева. Затем приподнял контейнер за ручку и прикинул, сколько тот весит.
Он и впрямь был тяжел для того, чтобы таскаться с ним по округе. Но сами баллоны тянули килограмма на три каждый, и парочку таких можно было унести в одиночку. Особенно Мороку, не обремененному винтовкой и запасом патронов.
– Думаю, всем нам нужно поскорее возвращаться к своим, – подытожил комвзвода, подавая коробки Горынычу. Тот перекидывал их остальным, а они, в свою очередь, начали вскрывать упаковку, ища необходимые медикаменты.
– Верно толкуешь, стрельбан, – согласился Культяпый, тоже участвуя в потрошении трофейного груза. – Надыбаю правильные «колеса» и помчусь назад как наскипидаренный. Жаль бросать тут Дубая и Сачка, не по-братски это. Но один я их до кабака не дотащу, так что пусть полежат – авось еще вернусь сюда с корешами.
Снаружи долетело эхо далеких выстрелов. Первых с тех пор, как стрельбаны и чулымцы вторглись в убежище «святых».
– Это откуда? – встрепенулся капитан, а следом за ним и остальные.
– Кажись, с юга, – прикинул чулымец, навострив ухо. – Ага, с юга. Где-то за городом шмаляют.
– Вот дьявольщина! – Капитан выбежал на улицу и опять прислушался. К этому моменту стрельба утихла, но минуты через полторы возобновилась. И тоже ненадолго. Через десяток выстрелов опять наступила тишина.
– Палят на кирзаводе или рядом с ним, – заключил Кайзер. – Точно тебе говорю.
– Сам слышу, не глухой, – буркнул в ответ Мизгирь. И, достав рацию, вызвал Боржоми. – База, это ищейки! Прием! Как слышите, база? Доложите, что у вас происходит? Прием!
Боржоми молчал. Комвзвода вызвал его повторно, затем еще и еще. Бесполезно – ни ответа, ни привета.
И вот, когда чертыхающийся Мизгирь решил убрать рацию назад в карман, ее динамик внезапно щелкнул, и из него послышалось:
– М-мед в лесу м-медведь нашел: м-мало м-меда, м-много пчел.
Комвзвода не узнал этот вкрадчивый голос. Хотя стишок был ему знаком – недавно он читал его дочери в одной детской книжке. Но не голос и не стишок заставили Мизгиря покрыться холодным потом, а то, как незнакомец растягивал слова, начинающиеся на букву «М».
– Морок?! – дрожащим голосом поинтересовался капитан. – Морок, это ты?
– Спит спокойно старый слон, стоя спать умеет он, – процитировал голос другие строки из того же стиха.
На комвзвода обрушилась новая ледяная волна страха. Человек, завладевший рацией Боржоми, читал азбуку Маршака. Ту самую книжку, по которой Мизгирь разучивал с дочерью буквы. И которую видел у нее в руках буквально вчера, когда они пережидали в палатках дождь.
– Отвечай мне, сукин сын! – потребовал капитан, сжимая рацию побелевшими от напряжения пальцами – Кто ты такой, мать твою?! Откуда у тебя передатчик?! Где Боржоми?!
– Носорог бодает рогом – не шутите с носорогом! – ответила рация еще одним знакомым двустишием.
– Слушай меня, Морок! – задыхаясь от злобы и страха, проорал комвзвода. – Слушай внимательно! Не дай тебе бог…
– Не поймет Мизгирь теперь, кто охотник, а кто зверь. – На сей раз чтец озвучил строки собственного сочинения. После чего разорвал связь. И сколько
