– И Жанну в том числе.
Виктория кивнула:
– Сейчас… мы наверняка знаем предка только одного тамплиера. – Она показала Саймону его фотографию, и радость в его глазах тут же померкла.
– А, он. Славный парень.
Хэтэуэй читал файл этого конкретного индивида совсем недавно. Его смерть вряд ли будет кем-то оплакана, и уж точно не Саймоном. Уоррен Видик, жестокий и умный создатель «Анимуса», который для разработки новейших технологий использовал собственную генетическую память. Он утверждал, что его предок – Жоффруа Тераж, один из палачей Жанны, – был таким же неприятным человеком, как и сам Видик.
– Среди любителей всякой мистики бытует отвратительная легенда, будто сердце Жанны упорно отказывалось гореть, – сказал Саймон. – Были очевидцы, которые утверждали, что оно сохранилось нетронутым в кучке пепла. Тераж по долгу службы собрал пепел – и заодно сердце, неподвластное огню, – будущей святой и выбросил все это в Сену, чтобы останки Жанны не беспокоили воображение ее врагов. Восхитительная ирония судьбы. Потомок Жоффруа Теража – как и любой тамплиер – желал бы заполучить ДНК Жанны для дальнейшего изучения. Поступок его предка, должно быть, мучил Видика на протяжении всей его жизни.
Тераж был англичанином. У Саймона появилось неприятное ощущение, что Жоффруа, как британский тамплиер, в определенный исторический момент оказался не на той стороне.
Коснувшись его плеча, Виктория прервала размышления Саймона:
– Уже поздно.
– Не настолько.
– Сегодня вы проделали большую работу, и вашему мозгу нужно обработать полученную информацию. Первые несколько дней в «Анимусе» отнимают у человека много сил.
Саймон хотел было возразить, но потом лишь вздохнул и сказал:
– Полагаю, это предписание доктора, а не просто дружеский совет?
– Боюсь, что так. Сегодня ночью вас ждут интереснейшие сны. Вероятнее всего, поутру вам захочется их записать. Иногда после пробуждения случаются повторные воспоминания.
Саймон не смог сдержать зевоту.
– Тело отказывается мне служить, – проворчал он. – Последую вашему предписанию, доктор. На завтра закажу доставку в кабинет «корзины трудоголика» из «Бури». Увидимся утром?
– Первым же делом.
За закрытой дверью офиса генерального директора «Абстерго индастриз» находились двое. Алан Риккин плеснул себе в бокал немного коньяка и предложил выпить доктору Бибо, но она отказалась.
– У нас уже есть определенные результаты… – начала Виктория, но мужчина поднял руку, останавливая ее.
– Начнем с главного, – сказал Риккин. – Ваше мнение о профессоре Хэтэуэе. Вы – мои глаза и уши, когда дело касается нового директора Центра исторических исследований и нового члена Внутреннего Святилища. Полагаю, он, назовем это, энтузиаст своего дела.
– Я польщена вашим доверием. – Женщина чуть заметно склонила голову. – Это честь для меня. Что ж, вы правы. Он полон энтузиазма.
Риккин внимательно посмотрел на нее, вращая бокал и наслаждаясь ароматом дорогого напитка, прежде чем сделать первый глоток. Доктор Бибо сидела у его стола, терпеливо ожидая продолжения разговора. Алан вернулся к столу, сел в кресло и застучал по клавиатуре, затем развернул монитор к Виктории так, чтобы она могла видеть экран. Женщина побледнела и опустила взгляд на свои сложенные на груди руки.
На экране было изображение мужчины, возможно некогда красивого, но сейчас его вид внушал ужас. Все его тело было изрешечено пулями, рот и глаза были открыты – то ли от ужаса, то ли от ярости, возможно, от того и другого сразу. Руки сжимали клочки бумаги.
– Вы уверены, доктор Бибо?
Она глубоко вдохнула, усилием воли заставляя себя смотреть на жестокую картину смерти.
– Роберт Фрейзер был вполне заурядным человеком, – продолжал Риккин. – Талантливый художник-любитель, внимательный наблюдатель, преданный сотрудник. Он также был полон энтузиазма.
– Господин Фрейзер не был тамплиером и тем более членом Внутреннего Святилища, – сказала Бибо. – У профессора Хэтэуэя устойчивая психика.
– Я спрошу вновь… Вы уверены, доктор Бибо? Фрейзер чрезмерно увлекся существованием в теле ассасина Арно Дориана. И погиб в результате несчастной любви своего предка. Нынешний наш подопечный страстно любит историю и изучает Жанну д’Арк глазами влюбленного в нее желторотого юнца. Это вызывает… серьезное беспокойство.
Доктор Бибо напряглась:
– Я знаю, какую роль я сыграла в трагедии Роберта Фрейзера. Никто не желает повторения этой печальной истории, и менее всего я сама, тем более
