знал: Летиция Инглэнд – глава оперативного отдела, которая, несмотря на свое необычное имя, была американкой и работала в Филадельфии; Мицуко Накамура – руководитель отдела генеалогических исследований и сбора данных – постоянно перемещалась между офисом в Филадельфии и кампусом в Риме. Саймон отчаянно завидовал ей. В «Абстерго» «сбор данных» означал не то же самое, что в других компаниях. Под этим термином понималось тестирование субъектов и определение их пригодности для работы в «Анимусе» – с этим последним словом науки и техники Саймону еще только предстояло познакомиться на практике.
Саймон давно и достаточно хорошо знал всегда несколько нарочито веселого Альваро Граматику из отдела технологий будущего и жестокого Юхани Отсо Берга. Оба находились в разных частях света, каждый выполнял поставленную перед ним задачу. Они не могли физически присутствовать на официальном введении Саймона во Внутреннее Святилище ордена, но их лица смотрели на новичка с огромных экранов.
Оба мужчины работали с предшественником и боссом Саймона – Изабель Ардан. Чуть более года назад она была убита ассасином. Саймон не испытывал к ней особого расположения, но, по правде говоря, он ко всем относился примерно одинаково: не существовало людей, которые бы ему особенно нравились или не нравились. С Изабель они вместе учились в Кембридже – и эта женщина уж точно не заслуживала быть убитой ножом в спину трусом, не осмелившимся взглянуть ей в лицо. У Саймона остались претензии к Бергу, который в ночь гибели Изабель обеспечивал ее безопасность и должен был предотвратить убийство.
Также присутствовали Альфред Стернс и Дэвид Килкерман, который сменил Уоррена Видика на посту главы проекта «Анимус». Смерть Видика вряд ли будет кем-то оплакана, и уж точно не Саймоном. Килкерман, высокий и довольно упитанный, любил много и громко смеяться, но мягкость его плоти ни в коей мере не отражала мягкости его характера. Стернс был самым пожилым из девяти членов Внутреннего Святилища ордена. На стыке тысячелетий он курировал проект «Великая чистка» – операцию по уничтожению тренировочных баз и убежищ ассасинов. Когда Стернс вышел в отставку, его сменила Летиция, став главой оперативного отдела, но Альфред не перестал быть ценным сотрудником корпорации и членом Внутреннего Святилища. Они вежливо пожали друг другу руки. И хотя Стернс, которому было хорошо за восемьдесят, имел вид благообразного старичка – лысый, с белоснежной, коротко стриженной бородкой, – Саймон считал его самым опасным человеком из всех, с кем ему доводилось встречаться.
Агнету Рейдер, главного исполнительного директора финансовой группы «Абстерго», Саймон видел впервые. Спокойная и обаятельная – именно такой человек и должен стоять во главе одной из важнейших структур «Абстерго».
И конечно, здесь был Алан Риккин, генеральный директор «Абстерго индастриз», самый высокопоставленный тамплиер из тех, кого Саймон знал. Насколько ему было известно. В вопросах иерархии ордена никогда нельзя было быть уверенным на сто процентов.
Риккин был публичным лицом «Абстерго». Иного человека на его месте Саймону трудно было представить. Блестящий интеллектуал, предельно сдержанный, Риккин прекрасно управлял аудиторией и заставлял весь мир себя слушать.
Дверь в комнату открылась, вкатили два столика, и мистический ореол таинственности исчез, прошлое уступило место приятному настоящему с милым сердцу звяканьем чашек, блюдец, ножей и вилок – члены Внутреннего Святилища ордена рассаживались для традиционного английского завтрака. На мгновение показалось, что в действительности строгий ритуал совершался много столетий назад, а не сейчас – в двадцать первом веке.
– Хэтэуэй, вам понравился ваш новый офис? – спросила Мицуко Накамура.
– Я еще не вполне устроился, – ответил Саймон. Он извлек из кармана пиджака очки в тонкой золотой оправе, которые ладно сели на его орлиный нос. – Я хотел вначале убедиться, что принят во Внутреннее Святилище ордена. Неразумно упаковывать вещи дважды.
Раздался смех.
– Практичный подход, – сказало с экрана неестественно большое и чрезмерно веселое лицо Альваро Граматики. Изабель терпеть его не могла, и Саймон вынужден был признать, что готов отнести Альваро к категории тех, кто ему не нравится. Сейчас, когда Хэтэуэй стал главой Центра исторических исследований, ему намного чаще придется лицезреть этого ехидного аккуратиста. Какое счастье!
– Надеюсь вывести Центр на качественно новый уровень, – вежливо сказал Саймон и погрузил идеально хрустящий тост в золотисто-оранжевую мякоть яичного желтка.
– Мы просмотрели файлы Изабель, ваше имя там упоминалось несколько раз, – сказал Риккин. – Вам удалось произвести на нее впечатление – непростая задача.
– Спасибо, сэр. Я польщен. Изабель превосходно справлялась со своей работой, и я приложу все усилия, чтобы мой подход к делу достойно служил ордену.
– Хотите сказать, что не вполне одобряете то, как Изабель организовала работу Центра?
И хотя все, включая американцев, в соответствии с традицией пили чай, Саймон отметил, что Риккин, сверля его взглядом, помешивал кофе, поблескивая серебряной ложечкой.
Саймон поставил чашку на блюдце – фарфор мелодично звякнул – и обратился к своему работодателю:
– Я с уважением отношусь к тому, что делала Изабель, но, имея собственную точку зрения, хотел бы в соответствии с ним и организовать работу Центра.
– Продолжайте.
