– Спасибо, Луи! – сказала Жанна и по-доброму улыбнулась ему.
Мальчик облегченно выдохнул.
Когда чернила высохли, девушка свернула пергамент в тугой свиток и сказала:
– Пойдем со мной. И ты тоже, Флер.
Жанна хотела раздобыть новое платье для своей подруги, но у нее не было на это ни минуты свободного времени, поэтому девушку пока облачили в тот мужской костюм, который до этого носила Жанна. Они были одного роста, но Жанна по сравнению со стройной и худенькой Флер все же отличалась более крепким сложением, и платье нужно было немного ушить.
Флер, которая тихо сидела поодаль, радостно вскочила и с обожанием и восхищением посмотрела на Жанну. «Интересно, я так же, как эта несчастная, смотрю на нее?» – подумал Габриэль. И пришел к выводу – скорее всего. Но это не имело ровным счетом никакого значения. Не было ничего постыдного с восхищением смотреть на посланницу Отца Небесного.
Понюхав пороху в сражениях, Пьер и Жан предпочитали теперь на ночевку оставаться с солдатами, оставив сестру в доме Буше. Поэтому Жанну, направившуюся за ворота города, сопровождали только Габриэль и Флер. Их, как всегда, встретила толпа, жаждавшая взглянуть на Деву. После взятия бульвара Сен-Лу их пыл и воодушевление возросли.
Они поехали к Орлеанскому мосту. Габриэль оглянулся на Флер. До недавнего времени она никогда не сидела в седле, и сейчас он был рад видеть, что она не отставала, хотя костяшки пальцев, сжимавших поводья, от напряжения побелели.
– Едете злить Гласдейла? – улыбаясь, крикнул один из солдат.
– Только не сегодня, – ответила Жанна, держа в руке свиток и красные нитки. – Здесь есть щедрый лучник? Мне нужна стрела.
Габриэль начал смеяться, наблюдая, как Жанна накрутила пергамент на древко стрелы, а сверху обмотала его красной ниткой.
Она вернула стрелу лучнику, взобралась на насыпь укрепления, откуда видны были англичане, и крикнула:
– Гласдейл! Читай мое письмо!
Лучник встал рядом с ней и начал аккуратно целиться: он не хотел, чтобы его неловкость послужила поводом для сражения, когда Деве нужно было всего лишь отправить свое послание. Стрела полетела в сторону противника.
– Новости от арманьякской шлюхи! – выкрикнул один из английских солдат.
Габриэль услышал вздох возмущения, обернулся и увидел Флер: лицо красное, в глазах слезы. Тень печали легла на лицо Жанны, но тут же исчезла. Она отвернулась от англичан.
– Не пройдет и трех дней, как те, что так говорят, будут мертвы, – грустно произнесла Жанна. – Они скоро испустят дух, и если хотят осквернять его плохими словами, пусть, это их выбор.
Жанна, Габриэль и Флер, отстояв утреннюю мессу, вышли из церкви. Юноша уже привык к неизменному порядку, которому следовала Жанна: исповедь, месса и выполнение того, что ей велели делать голоса. Но Флер чувствовала себя неловко в церкви. И все же, глядя на девушку, Габриэль подумал об удачной перемене имени и отметил, как она постепенно расцветает в ореоле Жанны.
Когда они подходили к дому Буше, Габриэль увидел Рауля де Гокура, доблестного старого солдата и губернатора Орлеана. Он о чем-то спорил с Ла Гиром. Завидев Жанну, они отошли в сторону с по-детски обиженными лицами.
– Орлеанский бастард решил атаковать англичан сегодня? – спросила их Жанна.
Ла Гир нахмурился и промолчал. Ответил де Гокур:
– Так уж сталось, Дева, Орлеанский бастард велел мне охранять эти ворота от тех, кто будет слишком пылко рваться в бой. Сегодня сражения не будет.
Ла Гир и Жанна переглянулись, после чего Жанна повернулась к де Гокуру.
– Я устала от того, что вы не оповещаете меня о своих решениях, а от них зависит судьба города, спасти который меня послал Господь, – холодно сказала Жанна. – Ты, Ла Гир, держишь совет со своими военачальниками, я держу совет с Отцом Небесным, и Его воля будет исполнена, и ваша воля против Его не устоит.
– Но… это приказ главы городской обороны… – начал де Гокур.
– Вы – губернатор Орлеана! Разве вы не хотите освобождения города? Солдаты должны выступить вместе с теми жителями Орлеана, кто хочет сражаться. Они должны атаковать бульвар Святого Августина, а затем Турели. И если вы пожелаете остановить их, вы – злонамеренный человек!
Покрытое шрамами лицо Ла Гира как-то странно перекосилось. Габриэль не сразу понял, что здоровяк сдерживается, чтобы не расхохотаться.
– Нравится вам это или нет, но солдаты выступят, – предупредила Жанна губернатора, – и они победят, как побеждали раньше.
Она повернулась к толпе, которая, казалось, всегда и везде ее сопровождала, выхватила меч и крикнула:
– Мои солдаты! Вы знаете, что мы должны делать! Люди Орлеана, следуйте за нами!
Уже знакомый Габриэлю рев толпы заглушил голос губернатора, пытавшегося взывать к разуму. Юноша помнил: ассасины считали, что притягательная сила Жанны, ее дар вдохновлять и вести за собой не от Бога – они у нее в крови.
