– Мы ждали двоих.
– Я полковник Гаранин, – сказал начальник ССО. – Везу важного государственного преступника. Это бойцы группы прикрытия.
Охранник выпрямился, вытащил из воротника костюма усик антенны:
– Руди, их четверо.
Ответа Барсов не услышал, вероятно, неведомый Руди сказал: сейчас свяжусь с генералом, – потому что охранник кивнул и взялся за рукоять «Кедра».
– Минуту.
Ждать пришлось больше трёх минут.
Барсов заметил ствол телекамеры над воротами и поёжился: судя по всему, они направлялись прямо в пасть тигру.
Охранник шевельнулся:
– Понял. – Нагнулся к окошку: – Заезжайте, у коттеджа вас встретят.
Створки ворот с глухим гулом начали расходиться.
Барсов обратил внимание на их толщину: они явно были рассчитаны выдержать выстрел из танковой пушки.
Проехали ворота, обогнули гараж и одноэтажное кирпичное строение с двумя оконцами на фасаде, освещённые фонарём на столбе. Остановились на круглой площадке с фонтаном напротив главного входа в трёхэтажный особняк, украшенный четырьмя декоративными башенками на крыше. На самом деле это были замаскированные под башенки антенны мобильной и спутниковой связи.
К парадному входу между белых полуколонн вела широкая гранитная лестница, также освещённая красивым фонарём на столбе.
Машину уже ждали трое: два дюжих парня в камуфляже с пистолетами-пулемётами и мужчина в тёмно-лиловом гражданском костюме, массивный, широкий, с непропорционально маленькой, по сравнению с туловищем, головой на толстой борцовской шее. Лицо у него было плоское и желтоватое, как у монгола, с маленькими чёрными глазками, вдавленным носом и длинными узкими губами. Но самой примечательной деталью облика тяжеловеса были волосы – свитые в косички, они торчали как парашютики одуванчика или скорее как иглы дикобраза.
Он сделал шаг с лестницы на асфальт площадки, полы костюма распахнулись, обнажая чёрную шёлковую рубашку, и стала видна наплечная кобура под левой рукой.
– Выходите, – сказал он с отчётливым восточноазиатским акцентом.
– Приготовились! – сказал Барсов, вылезая первым. Обошёл машину, открыл дверцу переднего сиденья, выпуская Гаранина. – Включаю «шпиона»! Запускайте программу опознавания.
– Есть сигнал.
Речь шла о телекамере, вшитой в костюм майора, передачу которой ловила аппаратура машины техподдержки.
Полковник вышел.
Щёлкнули замки задних дверец, вылез Яшутин, помог выбраться Подвальному, цепко держа его за локоть. За ним вылез Калёнов, взял пленника под руку с другой стороны.
Дюжие парни в камуфляже отступили в стороны.
– Прошу сдать оружие, – сказал мужчина с головой дикобраза.
Яшутин молча вынул из наплечной кобуры пистолет, подал «дикобразу».
– Мы не вооружены, – сказал Гаранин.
– Идёмте за мной.
Поднялись к двери, охранник распахнул створку, и делегация прошествовала в холл коттеджа, блестящий пол которого был выложен плитами цветного мрамора.
Приехавших и здесь ждали трое мужчин: двое таких же рослых парней в камуфляже с пустыми, ничего не выражающими лицами и высокий – выше двух метров, косая сажень в плечах, седоватый гигант в облегающем торс голубом блейзере с V-образным вырезом в стиле смарт-кэжуал. У него были прозрачно-серые стальные глаза и мощный раздвоенный подбородок. Это был командующий Росгвардией генерал-майор Лавецкий.
Шедший первым Гаранин остановился, расправил плечи. То же самое сделали Барсов и Яшутин, отпустив Подвального. Лишь Калёнов не изменил свободной позы.
– Товарищ генерал, по вашему приказанию… – начал Гаранин.
– Отставить, Владимир Силович, – густым баритоном сказал Лавецкий. – Почему задержались?
– Готовил доклад.
Лавецкий посмотрел на пленника, по-прежнему выглядевшего осоловелым.
– Он?
– Так точно.
