люди, а она – чертов энерговампир, ядерная бомба тайного мира. Поэтому и погибать будет не так, как обычные темные.
Перед глазами носились сцены, когда странные события или чьи-то слова зацеплялись в памяти. А ведь смутные догадки преследовали ее всю жизнь.
Вот школьный коридор, и она, первоклассница, входит в двери медпункта.
«У внучки вашей анемия и авитаминоз, чуть не упала в обморок на уроке математики, – слышится голос медсестры, которая звонит по телефону ее деду. – Не волнуйтесь, она девочка сильная. Очень сильная, это с виду только хрупкая».
«Ее нужно убить, – шипит Инферна, качаясь в темноте комнаты. – Тебя нужно убить».
«Я кое-что знаю о тебе, – мать Анжелы Царевой хрипит эти слова, погибая. – То, чего не знает никто».
А это чувство собственной чужеродности, когда ей казалось, что она вот-вот провалится сквозь землю! Такое часто возникало в детстве, стоило только обидеться на пакости Царевой или услышать насмешки одноклассников. Или просто схватить случайную двойку. Школьные коридоры тогда проседали под ногами, а запыленные окна класса начинали шаманские танцы.
Как же отчаянно она хваталась за мир, чтобы в нем удержаться! Стремилась заводить ненужных подруг, еще в старой школе, ужасно не хотела оставаться одна. Привязавшись к кому-то, дико боялась поссориться и расстаться. Влюбилась и вела себя неправильно, совершая ошибку за ошибкой.
Но враг оказался умнее. Мертвый маг перехитрил всех, играя на болезненных струнах чужих привязанностей и страхов. Теперь Гильс поставлен перед таким же неумолимым выбором, как когда-то и она сама: забыть про нее и оставить, бросить гибнуть в одиночестве либо пытаться спасти и погибнуть вместе с ней.
Как уговорить Темнейшего и всех, кто ему верен, уехать и оставить ее, как?! Кричать, умолять, грубить?
Уехать самой, чтобы отвести воронку с собой, куда-нибудь в глушь, на Северный полюс, не получится. Как сказала Анжела, муха не сможет лететь против ветра, воронка притянет ее обратно. Скорее всего, любая попытка сбежать снова окончится в доме Гильса Муранова, куда она ринется, не понимая, что делает, – «муха будет цепляться лапками за любую попытку спастись».
Вернулось то страшное ощущение: как будто проваливаешься сквозь землю, и ничего не может удержать на поверхности.
Влада застонала и дернулась, лоб оторвался от руля: рассеянное внимание выхватило движение на лобовом стекле: там сидела огромная капля и тоже что-то кричала, беззвучно открывая водяной рот. Потом вторая, такая же, увесисто приземлилась рядом, третья…
Сквозь вопящие капли виднелся Невский и огромная пробка из машин, которую Влада успела собрать. К проклинаемому всеми черному «ниссану» подойти не мог никто: отличное преимущество энергетического вампира. Ты рыдаешь посреди Невского в машине, а никто из людей к тебе не сунется, всех отгонит неясный безотчетный страх.
«Ответь на телефон, – прочитала по губам водяного Влада. – Ответь, ответь!»
Рука потянулась к телефону: нажатие кнопки, и на экране высветилась заставка.
Поверх обоев с видом осеннего Петербурга на экране мигал вызов: ей звонили, причем с телефона Гильса Муранова.
– Привет, снежок, – донесся веселый голос Гильса. – Чем занята?
– Ч-что?..
На приборной панели часы показывали шесть вечера. Около пяти часов назад тайный мир объявил о неповиновении Тьме, и веселиться повода не было ни у кого.
– Это ведь я, Влада, – севшим голосом выдавила Влада, решив, что Гильс попросту ошибся номером и звонит той, другой девушке.
– Рад, что ты Влада, а не Горяев, – со смехом ответил Гильс. – Хотя нет, Федька ни в чем не виноват. Ему я тоже рад, если он на расстоянии километра.
Странно, у Темнейшего гремела веселая музыка, что сейчас было совершенно немыслимо.
– Гильс, что происходит?!
– Да мы тут немножко расслабляемся, – основательно подумав, ответил вампир. – Или не немножко. Сейчас видео включу.
Первым делом видео показало потолок, потом Влада поперхнулась, увидев мурановскую свиту, которая веселилась за столом как ни в чем не бывало, хотя Герка выглядел хмурым и сидел с поникшей головой. Тут были Игнат с Холодом, а с ними Янчес, Горан и те, кого Влада разглядеть не успела. Потом в телефоне появилась физиономия Бертилова с улыбкой до ушей. Рожа у тролля была совершенно глупая, а ко лбу приклеена этикетка от жуть-колы.
– Мы с дружбанами пом… помирились, – нетвердым голосом сообщил Егор, и в экране показалась бутылка с серебристой водой, чрезмерное употребление которой так сказалось на поведении тролля. – Давай подгребай сюда, пог… поговорим о жизни и лю… ик!.. любви…
– Хватит икать, – раздраженно оборвала его Влада. – Что происходит у вас там вообще?! Где вы? Гильсу скажи, вы должны уезжать как можно дальше…
– Уезжать мы должны… А где мы сейчас? – Егора от экрана отодвинули, и вместо него Влада снова увидела Гильса. Тот был весел, хотя и не в таком диком состоянии, как тролль.
– Я ему объясняю, что по поводу матери грузиться не надо, а отцом вообще гордиться можно, – Муранов ткнул пальцем в сторону, откуда донесся грохот
