– Вот такта сказка и закончилась, жил тот тролль в своем волшебном лесу и никогда больше не замерзал… – Егор провел рукой по лицу, оставив на щеке полосу муки. – Мне эту историю мама рассказывала, когда я пацаном мелким был и спать отказывался. Фантом или нет, а мать у меня классная была. Ты совсем меня не слушала?..
Влада очнулась от мыслей, заметив, что в мучных барханах происходит настоящая баталия: население Бертиловки с хохотом и визгом швырялось комочками муки, которые разлетались по всей кухне и пачкали Егору рубашку, оставляя на ней белые полосы.
– А про какой разговор ты говорил? – очнулась Влада, вдруг ощутив, как волна тепла обволокла ее, как невидимое одеяло. – Ты же сказал, что у тебя ко мне какой-то разговор.
– Мои умения и мои сказки уже не спасают тебя, – тихо ответил Бертилов. – Я держал тут что-то вроде облака спокойствия, но его слишком мало. Тогда я пришел сам. Теперь и это не спасает. Но осталось кое-что еще.
– Да?
– Мы ведь договорились с Мурановым вчера ну… насчет тебя.
Заметив, что Влада меряет его вопросительным взглядом и хмурится, недоуменно хлопая ресницами, тролль озадаченно вздохнул.
– Тебе всегда легче было, когда я рядом. Если ты захочешь… Я могу быть… совсем рядом.
– Но ты и так рядом… – Влада осеклась, вдруг сообразив, что речь не об этом. – Подожди. Ты… о другой близости?
– Ага, – Егор сглотнул с волнением. – Это может помочь тебе спастись, удержаться. Ты ведь гибнуть начала, потому что бросила меня и Муранова. Без нас у тебя не получится выжить. Удержать тебя в этом мире ведь может не только он. Ты забудешь про страхи, про Тьму, вообще про все. Я клянусь тебе, Владка, что ты забудешь.
– Подожди, не продолжай… – совсем растерялась Влада. – А Муранов, он что – знает об этом нашем разговоре сейчас?
– Мы пришли к соглашению, что твое спасение для нас важнее, чем все остальное, – нехотя выдавил тролль. – Вы с ним договорились о свидании, я об этом тоже знаю… Но ты могла ошибиться. И позвать его, например, вместо меня.
Из всех труднейших разговоров, которые происходят в жизни, вот такой – самый тяжелый. Впрочем, как и любовь к двум парням одновременно.
– Знаешь, – Влада подняла глаза на тролля. – Когда-то ты сказал, что я в тебя влюбилась, пока ты считался погибшим во Тьме, поэтому и сорвала бал. Тогда ты ошибался, но только в слове «влюбилась». Это не совсем так, потому что тебя я любила всегда. Еще с детства, когда мечтала, что встречу кого-то, кто будет на тебя похож. И та иллюзия с моими родителями и моей старой квартирой…
– Да прости меня уже за это! – со страданием в голосе взмолился Бертилов. – Ну, дурак беспросветный, хотел как лучше!
– Простила, я же сказала, – мягко улыбнулась Влада. – Вот после бала вспоминала про все это и думала: была бы другая жизнь у меня, прожила бы ее именно так. С тобой, не зная, что ты тролль.
– Это отказ? – Егор нахмурился.
– Ты, наверное, никогда не слышал отказы девушек, если понял это как отказ, – вывернулась Влада.
– Ни разу не слышал, – вдруг расплылся Бертилов в улыбке. – Но ты же не такая, как другие. С тобой никогда ничего не поймешь, хотя я в чужих мозгах копаюсь очень легко. То есть это не отказ. Владка, я не очень понял.
– Я сама не поняла, – Влада неловко заулыбалась. – Пойми, что с тобой я поступаю всегда плохо, я отвратительно поступаю… Не как твой друг, а как девчонка. Я не могу отказаться от тебя, отпустить не смогу никогда. У меня тоже наследственность от отца, как и у тебя. Да, я ревновала тебя, даже при мысли, что ты вообще можешь найти себе кого-то вместо меня. Я боялась это увидеть и радовалась, когда ты ходил один… Это честно, Егор. – Влада сглотнула, переводя дух после откровенных слов, и продолжила: – А он, Муранов – это моя вечная боль. Боль все время, с первой минуты, как его увидела. И если сегодня меня что-то сможет удержать в этом мире, так это вы оба. Ты и он.
– Теперь понял. Ты вот что… поступи со мной плохо, – Бертилов сделал к ней шаг, и ее ладонь очутилась в его руке. Та была горячей и шершавой, обветренной зимними морозами, которые Егор так не любил. – Наобещай мне того, что завтра страшно будет выполнять. Что станешь моей, обещай.
– Обещаю, – Влада протянула руку, чтобы погладить тролля по волосам, как вдруг на запястье что-то мелодично и тоненько звякнуло: из ниоткуда появился и забренчал очередной золотой браслет с зелеными камнями.
– Черт, это на автомате, – с досадой поморщился Бертилов. – И за это прости, за фигню с бассейном… Сейчас уберу.
– Не надо, оставь! Пусть у меня будет твоя вещь, пожалуйста!
Это были их первые объятия без морока, янва и подвохов, честные и искренние. Егор так порывисто подхватил ее, что тапки слетели с ее пяток, и Влада повисла в его руках. Либо она похудела за последние дни, либо тролль был сильным, но держал он ее легко, словно невесомую пушинку. И нечего себя обманывать: неуловимая грань дружбы и любви была пройдена именно сейчас, а плохо это или хорошо, уже было совсем не важно.
Спустя несколько минут вокруг по-прежнему была та же кухня, запах пирога из духовки и то же мелькание бурана в темном окне. Зато страх и холод отхлынули так быстро, будто кто-то направил на нее огромный фен с горячим воздухом. Вот они, необходимые силы: окрепла, успокоилась, даже дыхание стало ровным.
Целоваться Егор не лез – просто зарылся лицом в ее волосы и молчал, пока она не услышала:
