«Подстрахую», – понял я.
Унылый продолжал упражняться с ножом. Я внимательно присмотрелся. Да, штык-нож не наш, американский. Клинок однолезвийный, с пилой на обухе. У нас в части «деды» споры вели до хрипоты: пила нужна, чтобы деревья или кости пилить. Длина сантиметров тридцать, и две трети – это стальное жало.
Отверстие в начале клинка напоминало глаз. Хорош ножичек. И откуда у него такой выискался, ума не приложу. Еще понимаю штык-нож для автомата Калашникова, коричневого цвета – своровал или купил у военных.
– Давайте, начинайте, – прищелкнув пальцами, сказал Дельный. И потряс банкой, точно у него бокал для коньяка, а не жестянка, из которой я еще недавно ел тушенку. Сейчас из меня сделают фарш, котлету и гуляш. Я снял ремень и намотал на ладонь. Это вызвало очередную волну смеха. Унылый прекратил урок геометрии и начал перекладывать нож. Из левой – в правую, из правой в левую. Именно перекладывал, а не перебрасывал, как в фильмах. Значит, боится ошибиться.
– Я его порежу и сменю кличку! Да!? Сменю кличку на Бритву!
Я так и не понял, при чем тут смена клички, хотя для Унылого это что-то значило. Значило немало, если во время схватки мысли заняты тем, как его называют. Статус довлеет над ним, пихает в спину.
Пот катился по его лбу, вниз по щекам и исчезал за грязным воротником свитера. Толстого свитера, который не пробить. Эх, бутылки нет, разбить нечего.
– Уговорил, Унылый. Будешь Невеселый, – ответил ему Чес и сам же заржал над шуткой.
Я быстро открыл медицинскую сумку и привычным движением залез в боковой кармашек. Вот он, моя надежда.
Маленький нож, складной со старой пластмассовой ручкой. Лезвие у него загнуто, как коготь у кота.
Я раскрыл его, не вынимая из сумки, и тут же спрятал за спину.
– Эй, чего у тебя там?! А!? – воскликнул Унылый.
Сзади, бандит с гнилыми зубами зареготал. Он даже стал стучать по столу, настолько бурные эмоции.
– Начали, – произнес я.
Я знал, что делать. Мысли успокоились, превратились из бурных ручейков в один сильный поток. Унылый, в вязаном свитере с ножом, вызывал опасение. Даже и страх, но я не позволял себе мандража, повернул тумблер эмоций на ноль. Атмосфера накалилась. Воздух спертый, казалось, лампа стала хуже освещать. Фигуры превратились в черные картонки. Все – кроме моей цели.
Унылый. Он не услышал меня. Его проблемы. У нас не боксерский поединок. Дельный дал старт, я подтвердил. Он, наверное, надеется, я еще поклонюсь в ножки и спрошу разрешения начать. Быстро приблизился к грузному. Он отшатнулся назад и совершил ошибку. Я выкинул вперед спрятанный нож и достал его.
Он заревел раненной тушкою и попытался меня кольнуть, как прокалывал воображаемую фигуру.
Я увернулся, сделав движение влево. Унылый ринулся вперед, махнул ножом. Я подставил обмотанную ремнем ладонь. Боли я не почувствовал. Выбросил нож и вцепился в Унылого, повалил его на грязный пол. Места, места мало для броска.
– Брейк! – громко крикнул Дельный.
Трофимыч и Чес вскочили, опрокинув табуретки.
Дельный подхватил оставленный бандитом автомат у входа. Вот зачем он там сел! Хитро! Раздался выстрел. Все замерли, точно приклеенные к полу.
– Я сказал брейк, что значит – разошлись, – повторил Дельный.
Он медленно опустил автомат, убирая ствол от окошка. Звон гулял в голове. Сколько ж можно стрелять в закрытом помещении! Зато эффект наблюдался положительный.
Унылый присел на корточки и схватился за голову. Я зачем-то размотал ремень и дергал его, наверное, стараясь успокоиться. Сердце билось в истерике.
Трофимыч с Чесом переглянулись и сели назад за стол.
– Заколебал ты командовать! Хороший бой загубил, – зло сказал Чес.
– До первой крови, – напомнил Трофимыч.
– У них у двоих раны. Надо дождаться следующего кровопускания, – сквозь зубы процедил бандит.
Дельный полавировал между нами, несильно толкнул Унылого. Нагнулся, забрал у него нож.
Тот широко расставил руки и запричитал:
– Он мне лицо порезал. Лицо! Что я теперь делать буду?
Дельный сел на мое место, подкрутил огонек лампы. Стало светлее. На левой щеке у грузного виднелся разрез, длиной в пять сантиметров. Загнутое лезвие моего ножа оставило неровную рану, как будто Унылого повредили когтем.
