Он повернулся к своим пацанам:
– Разошлись. Часть похавать, остальные готовиться. Ждем гостей.
Бандиты, вяло переговариваясь, начали разбредаться. Вспомнилась английская поговорка, лев во главе стада баранов лучше, чем баран во главе прайда.
– И не бухать! Предупреждаю!
– Совсем? – обиженно спросил Левша. Или Правша? Кто их разберет, кроме матери?
– Так, радиацию смыть с кишок. По стакану не больше! – смилостивился Борзый.
Разрешение восприняли с криками радости, словно им подарили бочку водяры.
– Нам к зданию с крышей, чтобы на голову водичка не текла, – пояснил Борзый.
Я уже согласен и на здание без крыши. Особенно, смотря, как посередине двора жарится туша. Чес и Дельный, как сторожевые псы, среагировали на сочное мясо. Переглянулись. Угли подмигивали красным, возле туши крутился полуголый бандит.
– Ладно, Борзый, уговорил. Пойдем чуток перекусим мясца. Надеюсь не собака? – сказал Чес.
– Не, кабан случайно забрел. Обычно они за насыпью бегают, а тут пацаны территорию обходили, и он такой: «Здрасте». А нам чего, мясо – оно и в Зоне мясо.
Я в эпилептиков, которые экстрасенсы, не верю, но тут готов предсказать – от нас что-то хотят.
Мы, под грозные крики Борзого, направились к зданию с крышей. На земле стояли лестницы, на крыше я заметил несколько матрасов. На одном из них лежал бандит с биноклем и всматривался в сторону севера.
Борзый же раздавал указания, расставлял людей и вел себя, как подобает настоящему командиру. Крыша-то была, а вот дверей не наблюдалось, видимо, использовали для постройки забора. В темном помещении горел огонек.
Темные тучи начали плакать. Хотя была только середина дня, становилось темно, будто задернули шторы на окнах.
Пол под ногами скрипел, но дырок я не видел. Краска местами стерлась и оголила древесину, как в детстве, когда мы с веток сдирали кору. На балке под потолком был подвешен фонарь, который скромно освещал комнату. Ящики закрывали окно, старая кровать со ржавой сеткой и стол посередине комнаты.
– Падай, братухи, – сказал Борзый и, заметив, как мы с Унылым боком втискиваемся в комнату, добавил: – ну и ботва твоя пусть заскочит на секунду.
– А они нам зачем? – удивился Чес. – Они не голодные.
Сказать, что мы с Унылым слегка удивились, это приуменьшение. Это как увидеть ядерный взрыв и сказать: неплохо петарда рванула.
– Да ладно, кто-то ж должен нам тарелки принести, – сказал Борзый. Он положил «Гюрзу» на стол, отодвинул стул.
Чес и Дельный рухнули, будто их подкосило. Больше стульев в комнате не было.
Мы с Унылым переглянулись, я указал на ящик возле окна. Мы поставили оружие у стола и притащили его к столу. Получилось, наши главные друг против друга, а мы как перемычки.
Борзый отошел во тьму помещения и вернулся с бутылками водки.
– Ну чего, ботва, быро вниз за мясом, а мы на связь выйдем.
Дельный, скидывая куртку, замер:
– Это с кем же?
– Как с кем. Надо же у Гунча узнать, что с вами делать.
4
День. На ферме наблюдалось необычное оживление. Возле навеса с дырявой крышей поставили самодельный стол. На нем разложили обрезы и о чем-то отчаянно спорили братья-близнецы. Возле ворот появился еще бандит, они начали активно что-то обсуждать, махая руками в сторону фермы. Ясно, про нас говорят. Бандит, который остановил Чеса, красноречиво показал на свои кроссовки. Жалуется. Еще несколько бандитов несли спиленное дерево, перегораживая проход.
Ферма становилась похожей на военную часть. Закрытую со всех сторон, с контрольным пунктом пропуска и часовыми на крышах.
Мы с Унылым, захватив тарелки, направились к жареному кабанчику. Немытые тарелки, щербатые, с трещинами по дну, вызвали удивление. Во- первых, как они тут сохранились, даже в таком состоянии, а второе – если санитария на таком низком уровне, то почему бандиты не страдают диареей? Хотя, с учетом приема постоянной дезинфекции внутрь, они могли есть с земли, не опасаясь никаких болячек.
