Мир, который сгинул

Взяв пример с речи Эллин Фаст «Давайте дружно совершим злодейство», я сочинил собственную. Задумывалась она короткой, но по мере выступления я понял, сколько важного должен сказать, и Элизабет принесла из бара какой-то забористый напиток, чтобы я промочил горло.

Я рассказываю им, кто я такой и откуда взялся, про Маркуса Максимуса Любича и чужбину, про Гонзовы игры и его боль. Про то, как в меня стреляли. Рассказывая о твердом асфальте, я не смотрю на Ли. Вот кто я такой, и больше мне добавить нечего.

Затем я вспоминаю то, что им уже известно, – Сгинь-Войну, Овеществление, и как Захир-бей приютил у себя горстку отчаявшихся людей, накормил их и что без него мы бы все умерли или утонули в море Дряни. За нами должок.

Не в силах больше держать это в себе, я выкладываю им последнюю страшную тайну Гумберта Пистла. Вот она.

Жил-был мальчик по имени Бобби Шэнк, близорукий, с чистыми помыслами и пустым счетом в банке. Он решил, что служба в вооруженных силах – не самое плохое, что может с ним случиться. Стрелял он так себе, зато у него была крепкая спина, доброе сердце и слишком мало мозгов, чтобы чего-то бояться. В Аддэ-Катире он рыл окопы и таскал мешки, покуда Райли Тенч не включил его временно в состав медицинской части. Однажды он случайно попал в город, который неизвестно зачем бомбили свои; взорвалось огромное стекло, и осколки полетели во все стороны, будто переливчатые насекомые с крыльями-скальпелями.

Один из них угодил Бобби Шэнку в голову. Сила взрывной волны, пройдя по всей длине осколка, превратила его в копье. Он проник в череп и добрался до мозга, где раскололся на несколько частей, каждая из которых провела отдельную и очень неблагоприятную хирургическую операцию. Так, первый кусок отклонился вверх и частично лишил Бобби Шэнка высших психических функций. В реальном времени он больше не видел. Бобби мог потрогать что-нибудь и вспомнить, как это выглядит, но поиграть в футбол ему уже не светило. Он больше не чувствовал запахов, хотя помнил, что чуял минуту назад – в основном кровь, причем свою собственную. Бобби попытался закричать, однако не смог и этого, поскольку второй осколок ушел налево и вверх, где размозжил зону Брока, отвечающую за речь. Изо рта Бобби посыпались нечленораздельные звуки. Третий осколок сделал самое жестокое и самое милосердное дело, смотря с каким цинизмом воспринимать божественную милость. Он вошел в ствол головного мозга и начисто лишил Бобби Шэнка сознания, постепенно проникая все глубже и ведя к неминуемой смерти. Бобби был носильщиком. Тобмори Трент мог признать его умершим на месте происшествия, но не признал, потому что носильщиков в беде не бросают.

Через несколько дней Бобби Шэнка отправили на родину, где он лежал в больнице, приходя в сознание и вновь его теряя. Поскольку иначе он все равно бы умер, врачи попытались разбить третий осколок ультразвуком и преуспели в этом, зацепив и остальные, которые трогать было нежелательно. Благо получилось сомнительное: стеклянные занозы попали в ту часть мозга, где хранились воспоминания о прошлом. Бобби Шэнк забыл свое имя и начал жить последними пятью минутами. В каком-то смысле это было хорошо, ведь теперь его ничто не тревожило, в его мире существовали только белые стены и приятные запахи, медленно тающие и исчезающие, пока Бобби не превратился в растение, один сплошной мозг, который регистрировал только то, что находилось прямо перед ним. Бобби стал больше улыбаться и меньше ругаться, что радовало.

А затем свет погас, полгорода смело Сгинь-Бомбой, вся больничная аппаратура отключилась, и Бобби Шэнк, проголодавшись, выполз на улицу. Полагаю, на это ушло около часа и даже больше, если его внимание привлек красивый узор на ковре в вестибюле. Куда он направлялся и понимал ли, что вообще двигается, неизвестно.

Бобби Шэнк, не сознававший, что он Бобби Шэнк, полз по Хорнчерч-стрит и искал блинчики. Самих блинчиков он помнить не мог, но мозг подсказывал ему, что пахнет чем-то приятным и желанным. Свершилось чудо: искомое нашлось в доме женщины по имени Эдит Макинтайр. Когда та перестала вопить, застав в своей гостиной лохматое человекоподобное создание, и поняла, что Бобби – ласковый замученный мальчик, она осторожно его накормила и убаюкала, потому что вся ее семья бесследно пропала и, вероятно, Сгинула.

Со временем дом Эдит Макинтайр превратился в общежитие и место встреч. Путешественники оставались на несколько дней и разговаривали друг с другом за большим обеденным столом, платя за постой трудом или продуктами. В этом теплом и безопасном доме остаткам Бобби Шэнка жилось очень славно. Он никуда не ушел (да и не смог бы при всем желании), сидел целыми днями в кресле на веранде и чудовищно жирел.

Той зимой в городе Эдит Макинтайр бушевали ураганы, и многие люди превратились в нечто странное, а вокруг многих домов засели химеры и говорящие собаки. Наполовину вымышленная еда гнила в канавах, и пауки размером с кулак бегали по дорогам из золота, грязи и льда. Но дом Эдит Макинтайр остался прежним. Дрянь, просачиваясь сквозь ветхую крышу, падала на пол обычной пылью или водой. Рядом с Бобби Шэнком она превращалась в то, на что он смотрел, ведь никаких желаний, страхов и снов у него не было. В его мире существовали только окружающие предметы, да и тех по пальцам сосчитать.

Однажды утром к Эдит Макинтайр заехал человек с обидным именем. В лице Бобби Шэнка он увидел чуть ли не лик Господень. Услышал музыку, как он выразился. Эдит Макитайр сразу невзлюбила этого здоровяка с медвежьими плечами и оглушительным смехом. Давным-давно у нее был такой же муж – тот еще подонок.

Неделю спустя Гумберт Пистл похитил Бобби Шэнка. Эдит Макинтайр больше его не видела. Поначалу она очень тревожилась, но через какое-то время слишком увлеклась спасением собственной жизни.

Новая станция Джоргмундской Трубы состояла из Гумберта Пистла, Бобби Шэнка и старого канализационного насоса в городке под названием Элдони. Очень скоро все было готово для строительства более крупной системы. Бобби мог превратить столько Дряни в анти-Дрянь (более броского названия