Зато потом были и ночёвки, и тяжести. Кое-кто, конечно, пробовал ныть. И не только девчонки, но и пацаны тоже. Даже лучший Костин друг Андрюха Зайцев однажды стащил со спины рюкзак, уселся на него и заявил, что всё, дальше он никуда не пойдёт, потому что устал, и вообще. Правда, Андрюха быстро опомнился, когда знакомый Натальи Владимировны, дядя Саша, взял у него рюкзак и спросил: «Без груза топать можешь? Тогда топай. А если очень уж притомился – скажи, я и тебя могу на плечи взять». Разумеется, ехать на дяди-Сашиных плечах, да ещё на глазах у всех ребят (а тем более девчонок) Андрюхе не улыбалось. И он поплёлся вслед за всеми, а ещё через пару минут выпросил у дяди Саши свой рюкзачок обратно. А Наталья Владимировна нытикам отвечала так: они, дорогие друзья, видимо, ошиблись, спутав две совершенно разные вещи – поход и пикничок. Но теперь уже поздно пить боржоми, дело сделано, и ей остаётся только выразить свои искренние соболезнования беднягам, которых, по всему видно, ждёт ужасная смерть от острого нойного воспаления… Обычно после таких соболезнований нытьё прекращалось.
Кстати, именно Наталья Владимировна и предложила тогда устроить соревнование на меткость. Сказано – сделано. В снег воткнули несколько лыжных палок. Специально втыкали так, чтобы они едва держались. Умело брошенный снежок должен был такую палку сбить. Провели черту, за которую нельзя было переступать, построились в шеренгу – и начали.
У Кости только два броска вышли неудачными. «В молоко», как выразился дядя Саша. Зато остальные восемь оказались что надо. Между прочим, некоторые, слишком много трепавшиеся про свой меткий глаз да про свою точную руку, вообще ни одной палки не сбили. Вот так-то!
Стоп! Костя вздрогнул. Что оно, опять?! Опять лезет из него бред про несуществующую жизнь? Да ведь на самом деле не было ничего такого! Нет, немедленно выбросить всё из головы. И ещё. Нужно было что-то сделать, причём именно здесь, в этом месте. Кто-то ему велел. Но кто? Что? Зачем? Он не мог вспомнить.
– Может, у тебя получится? – спросил вдруг Белый.
– Что получится? – растерянно произнёс Костя, оглушённый своими мыслями.
– Да я про снежок, – усмехнулся Белый. – У меня, видишь, ничего не выходит. А хотелось бы. Молодость вспомнить…
– Ну-ка, дайте. – Костя сгрёб ладонью снежный ком. Снег и в самом деле рассыпался, но Костя знал, что не стоит спешить. Нужно сперва как следует согреть его в руках, чтобы он стал липким, чтобы размок. А потом уже можно и лепить. – Учитесь, пока я жив! – небрежно сказал он, показывая Белому снежок.
Небрежный тон давался ему с трудом.
– Ну что ж, неплохо, – одобрил Белый. – А теперь кидай.
– Куда?
– А куда хочешь. Для того снежки и лепят – чтобы кидать.
– А в вас можно? – сам себе удивляясь, спросил вдруг Костя. Ему было и страшновато – он помнил тот непонятный случай, и в то же время ужасно интересно: что из этого выйдет?
– Да ради Бога, – улыбнулся Белый. – Я-то ведь не рассыплюсь.
…И правда, Белый не рассыпался. Снежок пролетел сквозь его грудь, точно через полоску тумана, и воткнулся в белый ковёр далеко-далеко за ним.
– Как же это получается? – Костя не мог сдержать накопившиеся вопросы. – Почему он так полетел, через вас?
– Нормально он полетел. Всё правильно, – как-то нехотя ответил Белый. – А объяснить я тебе не могу – слишком сложно. Да я и сам не всё понимаю. Однако поиграли – и хватит, пора говорить о деле.
– Ну, давайте поговорим, – насторожился Костя.
Вот и началось. Что ж, это расплата за рапорт.
– Ты помнишь, – сказал Белый, подымаясь со снега, – в прошлый раз я тебе говорил: ты начинаешь выздоравливать?
– Ну, может, и помню, – сумрачно ответил Костя. – А дальше-то что?
– А дальше то, Константин, – вздохнув, продолжал Белый, – что шанс твой не так уж и велик. Давай честно признаем факты. И не только в рапорте дело, хотя и это тоже повлияло. Но главное – внешние обстоятельства. А они, друг мой, в последнее время осложнились. Боюсь, плавного перехода уже не получится. Но шанс у тебя всё-таки остался. Как им воспользоваться – зависит только от тебя.
– Может, объясните всё-таки, в чём дело? – сердито спросил Костя. – А то всё какими-то загадками говорите. Что ещё за внешние
