– Нет-нет, – испугался мавр, – никто нельзя видеть ее, я ее охранять.
– Глупая твоя голова, я ж был ее хозяином! И мне надо ей кое-что объяснить. Она юна и глуповата, боюсь, не сразу поймет, как ей повезло.
Слуга помедлил, размышляя.
– Хорошо, господин, вы увидеть ее недолго.
Мавр поклонился и знаком пригласил следовать за ним. Пройдя до конца коридора, он повернул на лестницу, ведущую на второй этаж. Франсуа шел за ним по пятам, боязливо оглядываясь.
Наконец они остановились у какой-то двери, слуга взял ключ из связки на поясе и, отперев ее, с поклоном пропустил Франсуа внутрь. Это была небольшая комната, пол покрыт килимом, вдоль стен навалены подушки. В уголке, сжавшись в комочек, сидела Бланка, накрытая тканым покрывалом, и испуганно смотрела на вошедших. В ее глазах мелькнуло радостное удивление, едва она заметила брата. Франсуа быстро прижал палец к губам и, не оглядываясь, сказал по-французски:
– Твой хозяин сделал отличный выбор.
Слуга не отреагировал.
«Ага, значит, не понимаешь!» – обрадовался Франсуа. Подойдя к Бланке и заслонив ее собой, он незаметно кинул ей на колени огонь-траву и небрежно проговорил на родном языке:
– Натри запястья, скорее.
Девочка ничего не поняла, но послушно стала тереть руки травой.
Повернувшись и достав из кошеля порошок папоротника, юноша протянул его мавру:
– Вот, возьми, этот порошок разведешь в воде и будешь делать ей примочки, обычно ей от них становится легче.
Тот недоуменно поднял брови. Франсуа мысленно улыбнулся и пояснил:
– Она больна какой-то дрянью, сам посмотри.
Он наклонился к Бланке, отдернул покрывало и ткнул пальцем в запястье, на котором алели яркие бугорки.
– Это европейская болезнь, что-то типа проказы. Так что не забывай делать ей примочки.
Мавр в ужасе уставился на руки девушки.
– А вы… вы говорили? Хозяин знает? – заикаясь, произнес он.
Франсуа нахмурился, делая вид, что пытается вспомнить.
– Девчонку купили для него слуги. Не помню, говорил ли я им. Да не переживай ты, она проживет не меньше месяца, а то и два, так что твой хозяин успеет порадоваться.
Лицо несчастного мавра побелело.
– Скорее ее прочь! – крикнул он и кинулся вон из комнаты. В тот же миг Франсуа схватил девочку за руку и потащил к выходу.
Слуга бежал впереди, непрерывно повторяя:
– Туда, туда, очень быстро!
Вскоре они оказались на улице, и мавр с грохотом захлопнул за ними массивную дверь. Франсуа схватил Бланку за руку, и они во весь дух понеслись к тому месту, где был привязан его конь. Там юноша быстро переоделся, и они поспешили на корабль.
– Я не сомневалась, что ты придешь за мной, – просто сказала Бланка.
Франсуа посмотрел на нее с искренним удивлением:
– А разве могло быть иначе?
К вечеру ребята вернулись на корабль, уставшие и измотанные. Рассказывать о своих злоключениях они не стали, чтобы не выдать тайны Бланки. Оказавшись одни в каюте, они взглянули друг на друга и расхохотались, вспоминая перекошенное ужасом лицо слуги-мавра.
На следующий день «Звезда морей» покинула Танжер и взяла курс на Геную.
Проявив на обратном пути не меньшую старательность, чем при плавании в Танжер, Франсуа и Бланка заслужили не только похвалу капитана Комьяниса, но и приглашение остаться в команде. Естественно, они с радостью согласились, потому что успели полюбить море. Команда приветствовала решение капитана радостным гиканьем. Брат с сестрой были невероятно довольны и почти не вспоминали об ужасном приключении в Танжере.
В течение следующих пяти лет «Звезда морей» избороздила Средиземное море вдоль и поперек. Интересы судовладельца Николо Джованни простирались далеко, и за это время Франсуа с Бланкой побывали в Марселе, в Палермо, в Малаге и во многих других портах. Не раз швартовались они и в Танжере, но на берег предусмотрительно не сходили.
С годами Бланке все труднее стало скрывать свою принадлежность к женскому полу. Она перетягивала грудь полотняной повязкой, коротко стригла волосы и подставляла лицо соленому ветру, чтобы кожа не выглядела излишне нежной. Но это были мелкие неудобства, во всем же остальном она была счастлива рядом с братом. Оба по-прежнему трудились не покладая рук, были уже старшими матросами, и сеньор Комьянис всерьез подумывал назначить
