Помолчав немного, она воскликнула:
– Знаю! Мы решим обе проблемы одновременно!
Зашуршали платья, дамы, видимо, подошли друг к другу поближе и стали говорить тише. Франсуа весь обратился в слух.
– Завтра король дает бал по случаю рождения своего сына Карла, – начала Диана, – и мы сможем все это проделать.
Франсуа слушал, боясь пропустить хоть слово. Когда герцогиня закончила, ее дочь восхищенно воскликнула:
– Сударыня, превосходный план! Ваш ум поистине достоин восхищения!
– Итак, ровно в десять. Помните, Франсуаза, у купчихи не должно быть ни малейших сомнений.
– Положитесь на меня, мадам.
Франсуа до ночи ходил по аллеям, пытаясь решить, что ему предпринять. Самый простой способ – рассказать все королеве. Но в чем тогда будет его заслуга? В том, что он просто что-то подслушал? Нет, нужно придумать нечто другое, чтобы предстать в выгодном свете перед королевой и Луизой.
Вся ночь прошла в раздумьях и сомнениях, а к утру шевалье имел четкий план действий.
Следующим вечером Франсуа занял позицию в парке, напротив бокового выхода из замка, а всего в сотне туазов от него мадемуазель дю Руэ прогуливалась под руку с новым поклонником, маркизом де Риньолем. Тот был верным помощником Дианы и сейчас стремился как бы ненароком увести Луизу в глубь парка. Маркиз не знал подробностей интриги, ему было поручено лишь завлечь жертву в парк на определенное время и вскоре после десяти оставить ее. Так он и сделал. Лишь только часы на колокольне пробили десять раз, маркиз, словно о чем-то вспомнив, ударил себя ладонью по лбу и рассыпался в извинениях:
– Дорогая госпожа де ля Беродьер, умоляю простить, но время с вами бежит так незаметно! Я и не предполагал, что уже столь поздно, а ведь в десять у меня крайне важное дело! Боюсь показаться негалантным, но прошу позволить мне покинуть вас сию же минуту. Уверяю, что только восхищение вашей красотой позволило мне так забыться!
– Конечно, маркиз, – кивнула удивленная Луиза, – ступайте по своему делу.
Отвесив поклон и еще раз извинившись, кавалер мгновенно скрылся за высоким кустарником, а уязвленная фрейлина пошла в сторону замка по той самой аллее, которая прямехонько вела к боковому входу.
В это же самое время Екатерина де Медичи, влекомая коварной Дианой, входила в свою опочивальню. В дальнем углу, у прекрасного золоченого бюро, она увидела даму в платье бледно-желтого цвета, которая, стоя к ним спиной, рылась в бумагах ее величества. Королева в возмущении застыла, узнав Луизу, а Диана издала удивленный возглас. В тот же миг та сорвалась с места и, не оборачиваясь, скрылась в туалетной комнате. Бледная от волнения Екатерина последовала за ней настолько быстро, насколько позволяло королевское достоинство, и успела лишь заметить, как воровка проскользнула на лестницу. «Видимо, не зря мы тогда подозревали дю Руэ в шпионаже», – мелькнуло в голове у королевы, она ни на секунду не усомнилась, что узнала негодяйку. Она с силой дернула шнур от звонка и приказала появившемуся мажордому:
– Велите немедленно найти мадемуазель де ля Беродьер дю Руэ и препроводить в мою библиотеку! Глаз с нее не спускать!
Екатерина подошла к бюро и мельком просмотрела лежавшие в беспорядке бумаги. Недоставало письма от папы! Ну ладно, она ей устроит!
Немного успокоившись, королева обернулась к Диане:
– Что вы желали показать мне, мадам? И почему именно здесь, в моей спальне? Уж не то ли, что мы увидели?
– Ваше величество, – Диана изобразила растерянность, – я не верю своим глазам… Я имела в виду совсем другое, мелочь… Не могу в это поверить. Возможно ли, чтоб одна из ваших фрейлин решилась на такое?!
– Оставим это, – прервала ее Екатерина, – расскажете позже. Мне нужно идти, сейчас приведут дю Руэ.
Диана многое бы отдала, чтоб присутствовать при буре, которая вот-вот разразится над головой фрейлины, но перед дверью библиотеки Екатерина велела оставить ее, и Великой сенешальше пришлось вернуться в бальную залу. Ее величество едва успела сесть в кресла, как дверь распахнулась, и Луиджи Аламанни, почтительно поклонившись, объявил:
– Мадемуазель де ла Беродьер дю Руэ.
Луиза шагнула в комнату и присела в реверансе, подобрав подол своего бледно-желтого платья. Королева жестом велела ей приблизиться и, еле сдерживая гнев, воскликнула:
– Как это понимать, мадемуазель?!
Растерянная девушка долго не могла взять в толк, в чем ее обвиняют, а когда поняла, разразилась слезами.
– Ваше величество, – лепетала она, – клянусь вам… это ошибка, поверьте… я ни в чем не виновна пред вами.
– Стыдитесь! – гремела королева. – Я видела вас, а вы имеете дерзость говорить, что не виновны! Если бы вы признались, покаялись и вернули письмо, я, возможно, забыла бы о вас, и вы могли бы спокойно жить где-нибудь вдалеке от двора. Но ваше упрямство, мадемуазель, и ваше предательство вынуждают меня применить к вам строгие меры. Вы будете арестованы и пробудете в Шатле до тех пор, пока не выдадите мне письмо и ваших сообщников.
