– С ним-то все так. Корыто как корыто, – заявил Головешка с уверенностью бывалого моряка, хотя с той поры, когда он впервые увидел море, и полгода еще не прошло. Но, учитывая, что Тед постоянно трется в тавернах среди моряков, можно смело сказать: с кем поведешься, от того и наберешься. – Не так с одним из матросов в его команде.
– И что именно?
– Лео, готов поклясться всем, что для меня свято, он один из тех, кто был тогда на галеасе!
«Тогда» – это когда Гаспар высадил нас четверых с борта галеаса посреди Илнойского моря в шлюпку.
– Не клянись – сочтется за умысел! – сказал тот из попугаев, который, казалось, навечно облюбовал себе левое плечо Головешки. Своими глубокомысленными изречениями иногда он поражал меня до глубины души. Его собрат был явно попроще. И куда более лаконичен.
– Бред! – заявил он, выискивая блох у себя под крылом.
– Ты точно уверен?! – спросил я у Теодора.
– Точно! – Головешка потянулся было за бутылкой вина, но Блез успел ее убрать, пододвинув к нему поближе блюдо с жаренными в маринаде анчоусами. – Именно он тогда кинул под ноги Рейчел узелок с ее вещами. Я его хорошо запомнил. Да и как его было не узнать, если у него на лбу вытатуирована роза ветров? А на груди – штурвал. Или тележное колесо, не совсем понятно. В общем, это именно он!
Головешка предпринял попытку овладеть стоявшим передо мной кувшином с пивом, но безуспешно. Вместо него он получил большую глиняную тарелку с запеченным до хрустящей корочки каплуном.
Теодор слаб на выпивку. Стоит ему лишь немного пригубить, как ноги у него начинают заплетаться, а руки – плохо слушаться. Что всегда меня поражало – петь ему удается в любом состоянии. Боги бы с ним, пусть напивается – в нашем с Рейчел доме для него всегда найдется постель, где, перебрав, он сможет переночевать. Но дело шло к тому, что нам придется найти человека, у которого на лбу – роза ветров, а на груди – тележное колесо. Или штурвал. Чтобы выведать у него о Гаспаре.
– Ну, если на лбу роза ветров, какие тут могут быть сомнения! – с сарказмом сказал Блез, после чего пробормотал: – Что-то ни разу в жизни мне не попадались люди, у которых на лбу была бы татуировка розы ветров. В придачу к тележному колесу на груди. В том числе и на галеасе.
– Блез, точно тебе говорю: есть у него на лбу роза! Он ее все время под шляпой прячет, но однажды ее ветром сдуло. Так вот: «юг» у него почти на носу написан, и его ничем не прикрыть. Примета верная!
– Ну, если верная, тогда нам следует поторопиться. Пока он еще не упился или в другую таверну не ушел. Или с какой-нибудь дамой в номере не уединился, – поднимаясь из-за стола, заявил я.
– В последнем случае все будет проще, – правильно заметил Блез.
– Я с вами! – заявила вдруг Рейчел, и на лице ее была написана твердость отстаивать свое решение до конца. Умру, мол, но не сдамся!
– С нами так с нами, – пожал плечами я. – Давненько мы с тобой в свет не выбирались.
Рейчел скривилась в гримаске. «Лео, – говорили ее глаза, – с тех пор как мы вместе, мы с тобой еще ни разу туда не выбирались! Или ты считаешь, вывести даму в свет – это пойти с ней в портовую таверну, где собираются пьяницы, пираты, головорезы, женщины легкого поведения и прочее отребье?»
Отчасти она права. В Либасоне мы недавно, в приличные дома нас еще не приглашали, а наведываться в них без приглашения бестактно. Да и не пустят. И все же следует учесть, что, когда мы путешествовали по заселенным дикарями островам, вожди всех без исключения племен усаживали нас с Рейчел на самые почетные места. А вождь в тамошней иерархии – это если не король, то уж герцог точно.
– Только… – И я с сомнением посмотрел на ее наряд.
На мой взгляд, платье у нее, чересчур обтягивающее фигуру. Сложения ей стыдиться не следует, наоборот, но не примут ли ее за какую-нибудь жрицу любви?
– Лео, – Головешка поморщился, – ничего не надо переодевать. В тавернах Либасона такие нравы, что Рейчел в своем наряде будет выглядеть той еще скромницей.
– Ну, если скромницей… тогда действительно не стоит. И все же, Рейчел, накинь на себя плащ. Все готовы? Тогда в путь.
И мы пошли.
– Чего хмуришься, Лео? – спросила шедшая со мной под руку Рейчел.
– Камешек в сапог попал.
Мне пришлось солгать, поскольку причина была в ином. Головешкины попугаи, пес Барри – добавь еще какую-нибудь обезьяну с ослом, и точно цирк на гастролях получится. Разве серьезные дела так делаются? Хотя оставлять Рейчел дома не стоило. Да, пес Барри – отличный телохранитель. Но ему даже невдомек, что увечья можно наносить дозированно. И если в дом кто-нибудь снова проникнет, по возвращении меня ждет гора растерзанных тел бандитов.
Без Головешки не обойтись. Тед один знает этого человека в лицо, к тому же в портовых тавернах он как рыба в воде. А попугаи его не бросят. Так
